Вечный всадник - страница 19

— Хорошее, — сказал Лешка, и при воспоминании о школьных годах вновь защемило сердце. Он понимал, что их не вернуть, как не воскресить из небытия мать, дедушку, теплоту родных, беззаботность детства, и от этого загрустил. И Галю жаль, хотя сама во многом виновата. Хорошо, что это понимает. — Я стал буровым мастером. Работаю в Нефтеярске. Холост. Приехал навестить бабушку. Вот вкратце и все, — доложил он однокласснице.

— Буровым мастером?! Когда ты взлетал над сеткой, я думала, что ты станешь выдающимся человеком, даже космонавтом.

— Нет, Галчонок, я работаю на земле. И не жалею. А летаю достаточно. К нам на буровую только по воздуху и доберешься.

— Женишься когда?

— Может, через год, может, завтра.

— А серьезно?

— Говорю правду, Галчонок. Я здесь с такой девушкой познакомился, с такой девушкой!

— Красивая?

— Мечта!

— Значит, красивая. Я ей заранее завидую. И вообще я стала завидовать всем женщинам, которые живут счастливо. Знаю, что завидовать плохо, но справиться с собой не могу. Где вы познакомились?

— В концертном зале.

— Если бы знала место, где найду счастье, я бы туда ходила каждый день.

— Если бы знала. Ходить надо больше. И для здоровья полезно!

— Я свое отходила, Лешечка, а тебе желаю счастья.

— И я тебе, Галчонок!

Лешка метеором пронесся по магазинам, минуя очереди, но купил необходимое. День для него начался удачно — бабушка чувствовала себя лучше, у нее почти не дрожала рука, на весу еще заметно было, а положит руку на стол — вроде совсем не дрожит. Потом позвонила Вика, пригласила вечером к себе домой. Лешка слышал ее приятный ласковый голос и не верил в происходящее, хотя понимал, что это не сон и не сказочный фильм, а что-то более реальное. Лешке вдруг показалось, что Вика играет роль принцессы, он — роль принца, что они сейчас находятся на сцене, идет спектакль, и телефон на столике, и мебель в комнате — это все театральный реквизит. Не видно зрителей, но это объяснимо. Спектакль показывают по телевидению. За Лешкиными движениями следят миллионы людей, они слышат каждое его слово. Он хочет сказать любимой, что безумно рад ее приглашению, настолько, что сердце вырывается из груди, хочется плясать или сделать что-нибудь сверхъестественное — взлететь над сеткой метра на три и поверх рук блокирующих вонзить мяч в площадку противника или пригласить в ресторан хороших людей со всего земного шара, пусть гуляют и радуются Лешкиному счастью. А что? В театре все можно. Хотел Лешка сказать об этом Вике, но застеснялся, вокруг столько народа, и вымолвил только три слова: «Приду. Большое спасибо».

Вика попрощалась с Лешкой, сладко и загадочно произнесла «До встречи», и ему показалось, что спектакль продолжается, только без зрителей, закончился показ очередной серии, а герои и вне спектакля по-прежнему живут и любят друг друга.

Бабушка выслушала его рассказ о знакомстве с Викой и спросила:

— А как же Зинаида?

— Зинка совсем другое дело! — объяснил Лешка.

— Я понимаю, Леша, сейчас не принято долго ухаживать, но чтобы девушка приглашала юношу домой на второй день знакомства — я такого не припомню!

— Бабушка, а если любовь с первого взгляда?!

— Бывает, Лешенька! — улыбнулась бабушка, ей льстило, что внук понравился красивой девушке, да еще артистке. — Дай бог, у вас все сложится хорошо. А кто у нее родители?

— Не знаю, бабушка, сегодня познакомлюсь с ними. А вообще: какое это имеет значение?

— Большое, Лешенька. Яблоко от яблони недалеко падает. И дай бог, чтобы родители Вики оказались хорошими людьми, чтобы тебя приветили!

— А что они могут иметь против меня? Зарабатываю честно, дочку готов носить на руках! Что им еще надо?!

— Дай бог, Лешенька, все будет хорошо!

Ровно в семь вечера Лешка стоял у входа в квартиру Вики с цветами, шампанским, тортом и рыбой в руках. Дверь открыла Вика, улыбнулась ему самой приятной, самой красивой из своих улыбок, даже лучше, чем в сказочной пьесе, пригласила в переднюю и представила матери:

— Знакомься, мама, Алексей Кубыкин!

— Бузунова. Нина Павловна! — расцвела в улыбке полная женщина в декольтированном платье.

Казалось, она была счастлива, как никогда прежде в своей жизни. Глаза ее сияли, а от глубокого, взволнованного дыхания поднимались и опускались выглядывающие из декольте груди. Мать Вики напомнила ему героиню из веселой оперетты — женщину немного взбалмошную, с причудами, но добрую, хорошую, и, казалось, романтический спектакль, в котором играли он и Вика, перешел в веселую музыкальную комедию, где бывают несуразицы, водевильные ситуации, но все к всеобщему удовольствию заканчивается благополучно и счастливо. Мать Вики протянула Лешке руку, и он неожиданно для себя поцеловал ее, поцеловал так ловко, как будто привык к этому, хотя сделал это первый раз в жизни. В этот момент Лешке показалось, что он готов совершить все, что угодно, любой смелый поступок, готов ради Вики. Она в модном платьице со множеством карманчиков, с погончиками на плечиках казалась ему сверхсовременной кинозвездой, в которую просто не вправе не влюбиться ни один мужчина на свете, и, привези он ее в Нефтеярск, это была бы не меньшая сенсация, чем прибытие Вощихина или какого-нибудь известного хоккеиста. Даже Тихонов одобрил бы его выбор, даже Пряжников крякнул бы, как после стопки перцовой водки, и сказал: «Хорошая баба не последняя вещь в хозяйстве», и Петька Молчун наконец-то разинул бы рот и вымолвил: «Ну, даешь, Кубыкин!» А Зинка боялась бы показаться ему на глаза, тем более если бы он был с Викой, потому что сравнение было бы явно не в ее, Зинки, пользу. Она покусала бы пальцы от обиды, Зинка… И тут Лешка поймал себя на мысли, что почему-то слишком много думает сейчас о Зинке, когда рядом его мечта. Он посмотрел на Вику, она околдовала его, и Зинка моментально скрылась в кинокассе, откуда ее не видно, если не пригнуться и не заглянуть в окошко, а делать этого Лешке не хотелось. Он смотрел на Вику и, кроме нее, не замечал в комнате ничего, ни изящной итальянской мебели, ни обильного стола, дорогой посуды, и Вика улыбалась ему, как может улыбаться только настоящая мечта.