Вечный всадник - страница 40

— Первый раз! Надо отметить! — засуетился Евгений.

— Надо! — спокойно сказал Аккурат Аккуратович, направляясь к винному автомату. Он помыл два стакана, поочередно подставил их под струйку вина и, наполнив, поставил на столик.

— Вот так! — сказал Аккурат Аккуратович. — Дай бог не в последний!

— Спасибо, — покраснел Евгений.

— Не за что. Каждому свое, — многозначительно произнес Аккурат Аккуратович. — Сейчас без техники никуда. Не случайно говорят, что мы живем в век прогресса. Какой хитрый автомат! Наливает грамм в грамм! Но ты, человек, сделай так, чтобы он наливал на пять граммов меньше. Нормы почти что допускают. И никто ничего не заметит, а мы сразу почувствуем. Твое дело. Можешь этим и не заниматься. Но я хочу тебе дать простор для творчества! Чтобы ты не закисал. Понимаешь, инженерик?!

Евгения покоробило это наглое предложение и особенно слово «инженерик», произнесенное с явным пренебрежением, до которого не доходил даже сам Муравьев.

Евгений хотел вспылить, поставить на место этого зарвавшегося торгаша, но почувствовал всю безысходность своего положения (не возвращаться же обратно в КБ) и смолчал, плотно сжав губы. В ту же секунду он решил отомстить этому Аккуратовичу, доказать ему, что он не «инженерик», а инженер с большой буквы, с самой что ни на есть пребольшой в человеческом понимании размеров шрифта. И Евгений очень скоро и умело сделал так, что автомат стал недоливать вино и пиво, но не на пять граммов, а только на четыре. Евгений считал, что этим он проявил гуманизм по отношению к потребителям и одновременно одурачил Аккурат Аккуратовича. У того действительно не сходилась бухгалтерия, он стал нервничать, подозрительно посматривать на автоматы и даже замахиваться на них рукой. Но не один Аккурат Аккуратович нервировал Евгения, его раздражали подвыпившие клиенты, смотревшие на механика как на официанта и при любой неисправности автоматов вопившие истошным голосом: «Механик! Механик!» Евгений вспоминал ребят из КБ, сердце сжималось от тоски по привычному и, казалось, навек потерянному образу жизни. Да еще жена говорила: «Не могу я смотреть на эти пьяные рожи. То нахально глазами раздевают, то глядят как на жулика, пытающегося их непременно обсчитать. А вчера подошел ко мне завсектором из нашего НИИ и от удивления рот разинул. А я говорю: «Следующий! Проходите быстрее, не задерживайтесь!» Стыдно стало. Я теперь всегда с опаской поглядываю на очередь — как бы не встретить кого-нибудь из наших. Из наших… Не наши они уже теперь».

От горьких слов жены еще больше щемило сердце, на нижние ресницы накатывалась слеза, но тут перед взором Евгения вставало холодное, невозмутимое лицо Муравьева, и сентиментальность мгновенно испарялась, оживали старые душевные раны, и начинали казаться мелкими и ничтожными все другие обиды.

«Зато здесь хорошую денюжку платят! — говорил Евгений жене. — Мы еще покажем этому Муравьеву, мы еще посмотрим — кто — кого!» Заочная борьба с бывшим начальником велась повседневно и сравнительно скоро увенчалась первой значительной победой, выразившейся в покупке золотого кольца с малюсеньким, но настоящим бриллиантом. Евгений торжественно надел кольцо на палец Наташе. Она прижалась к Евгению и еще раз подумала, что поступила правильно, отказавшись от двухнедельной зарплаты и последовав за мужем на этот курорт. От перенесенных страданий и нахлынувших чувств слезы брызнули из глаз Евгения, и он, не скрывая их, гордо приподнял подбородок:

— Это слезы счастья, Наташа! И мы еще покажем, кто мы и на что способны!

— Ты у меня самый лучший! — ворковала на груди у Евгения жена, любуясь своим колечком.

Походы на симфонические концерты Евгений считал маршами протеста, желая ими показать, что он нисколько не опустился, по-прежнему в высшей степени интеллигентный человек, у которого, вопреки проискам Муравьева, растет благосостояние и респектабельность.

Евгений и супруга специально проходили мимо винно-пивных автоматов, презрительно поглядывая на ошеломленных и изнывающих от жажды клиентов, которые при виде столь шикарной пары начинали думать, что от жажды у них начинаются галлюцинации и они видят не механика с кассиршей, а иностранных господ туристов или большое курортное начальство.