Вечный всадник - страница 52

— Башли! — удивился Ютти, увидев протянутый ему трояк, да еще от человека, которому он ничего не дал и ничем не помог.

«Значит, есть добрые люди, такие же, как я», — подумал Ютти и, забыв о голоде, побежал к автоматам. Разыскав Евгения, он с радостью протянул ему деньги. «Издевается!» — подумал Евгений, но через мгновение его осенило: «А не провокация ли это? Не хочет ли этот хиппарь вовлечь его в свою организацию? Возьмешь деньги — потом от них не отвертишься. Ишь какой свирепый вид! От такого просто не уйдешь!»

— Я вас не знаю! Вы обознались! — взяв себя в руки, по мере возможности спокойно произнес Евгений и повернулся к Ютти спиной.

А Ютти удивился и решил, что у этого человека появились пустяковины, и тогда он с чистой совестью направился в столовую, быстро поел там и снова занял свое место у автоматов, с новой силой вглядываясь в проходящих.

— Где вино? — полусонно спросил Обрезкин. — Нет вина! Ты добрый человек, ты видишь, что мне уже нельзя пить. И деньги мне не давай. А то я сам пойду и выпью. Ты очень добрый человек!

Наступил бархатный сезон, и солнце заигрывало с отдыхающими, то одаривая их благодатным теплом, то кокетливо прячась за тучи и заставляя с надеждой, но томительно ждать своего возвращения.

В курортном городке многие уже знали Ютти и говорили о нем хорошо, поскольку хиппарь вел себя спокойно, и даже милиция, наблюдая за ним, тяжело вздыхала, мечтая о таком же поведении иных, не так оригинально одетых отдыхающих.

Ютти обычно сидел на своем месте, но иногда срывался с него и бежал навстречу сходящей с пристани женщине, не говоря ни слова, брал из ее рук тяжелые вещи и нес их до стоянки такси. Некоторые из женщин при этом вздрагивали, пугаясь облика Ютти и еще больше столь неожиданной помощи, а другие думали, что это один из видов знакомства, что Ютти заигрывает с ними, и потом очень удивлялись, когда, поставив вещи у машины, он молча удалялся прочь. Одна женщина догнала Ютти и сунула ему рубль. Ютти покраснел, так как считал, что мужчина не может принимать от женщины ничего, кроме ласки, нежности и помощи при лечении ран, и поэтому в ответ протянул оставшуюся у него рублевку. Теперь уже покраснела женщина и, разъярившись, долго бранила Ютти, а он не понимал за что и удивленно таращил глаза.

Помощь Ютти женщинам отдыхающие оценивали по-разному: женщины — как приятное чудачество, мужчины — как унизительную игру и угодничество. Но в общем-то Ютти прослыл добрым и отзывчивым человеком, обладающим чудесным даром — слушать другого, с ним можно было поделиться горем и бедой, и хотя в ответ он чаще всего безмолвствовал, но зато не спорил, не осуждал, не зная языка и считая себя не правым судить кого-либо и за что-либо. Время от времени к нему подсаживались посетители винно-пивных автоматов и, будучи подогреты солнцем и вином, начинали разговор без знакомства и особых предисловий.

Однажды Ютти внимательно слушал и разглядывал расположившегося с ним рядом сравнительно молодого, но располневшего мужчину в спортивном костюме и с побуревшим от алкоголя лицом, пытаясь по его интонации и жестам понять, что с ним произошло.

— Ты, брат, небось молот метал? — начал мужчина. — Я сразу догадался — руки у тебя длинные, плечи крепкие. Небось за семьдесят фугал? Чего молчишь? А я в волейбол за мастеров. Шесть лет в высшей лиге! Здорово, а? Чего молчишь? У меня с математикой всегда плохо было и с русским, а с прыжком — хорошо. Потом пас улучшил, прием наладил. В команду мастеров пригласили. На радостях с поляками залупил со второго по четвертому — целую минуту зал аплодировал! Во! Чего молчишь? Привык я к аплодисментам. Красивый был. Сильный. За границу ездил! Девушки одна к одной! Я на них сверху вниз поглядывал, вроде не замечал — и порядок, балдели от меня! Во! Чего молчишь? Другие режимили, в инфизкульт поступали, а я все за счет здоровья. На тренировках любые нагрузки выдерживал. И все довольны были. Но вдруг что-то у меня с прыжком случилось… И с пасом. А на одном приеме не выедешь. Во… Чего молчишь? Учиться идти? У меня с математикой всегда было плохо. И с русским. Какие еще были предметы — даже не помню. А тренером без диплома сейчас нельзя. Физоргом работаю. «Руки вверх, руки вниз». Во… Чего молчишь? И до того дошел, что теперь от баб сам балдею. Во… И тоска крутит, вертит. Ведь я к другому привык — аплодисменты, цветы, заграница, девушки и, само собой, уважение, почет. А теперь всего лишь: «Поставьте ноги на ширину плеч!» А их как ни ставь, все равно сыграешь в ящик. Рано или поздно. Разве вру? Чего молчишь? Вот приму свои граммы — и прыжок появляется, и аплодисменты, и все прочее! В мыслях, конечно… А у тебя такое бывает? Чего молчишь? Молот тоже долго не пофугаешь. Во… Может, выпьем? Теперь уж все равно. Чего молчишь? Ну, как знаешь. А я пойду. Во…