Ведьма и Горгулья - страница 3

— Так… ты меня не съешь, — неловко спросила Фаримез, отказываясь признавать, что она и сама была на грани от того, чтобы начать делать то, что сейчас перечислила Аире.

— Если бы я каждый раз съедала недоучку, которая напортачила при вызове меня, то уже давно бы разжирела, как слониха. Да и что в том толку? — пожала плечами в ответ Аире, — на мелкой ошибочке интересно поймать опытного, матерого мага, у которого раздутое эго, зашкаливающая самоуверенность и корона на голове. Вот тогда они начинают интересно прыгать, вот это уже занятное и потешное зрелище. А есть недотёпу, которая, судя по всему, даже магический алфавит не до конца выучила, как-то не спортивно.

— Да с чего ты взяла, что я такая? — возмутилась Фаримез, потихоньку возвращая себе самообладание.

— Да вы все одинаковые. Вас, наверное, где-то под копирку штампуют, — хохотнула в ответ горгулья, устраиваясь в кресле, — вот, позволь, угадаю. Тебя взяли на обучение к какому-нибудь магу. Ты у него обучалась года два или три… нет, максимум два, больше крайне редко когда выдерживают, после чего решила, что ты вся такая недооценённая-обделённая, дождалась, пока он уедет по делам, после чего и занялась уже своим делом. Ну хорошо, — она перевернулась в кресле лапами вверх, из-за чего бирюзовый кулон смешно сполз ей на нос, — интереса ради давай считать, что мы с тобой договорились.

— В смысле — договорились, — недоуменно спросила Фаримез, отказываясь верить в такую удачу: фамильяры крайне редко шли на контакт по доброй воле. И все же иногда…

— Да, да, простушечка светловолосая моя, — , кивнув, снисходительно сказала горгулья, — я всю эту чушь, ради которой подобные мне призываются, давно наизусть знаю. Многоцелевая защита своего хозяина. Впрочем, коль скоро я могу внести свои поправки, — добавила она, — то добавляю сразу: разумная многоцелевая защита. В бездонную пропасть или лавовое озеро вслед за тобой или по твоему приказу я прыгать не буду. Так что рекомендую думать головой. Понимаю, что в твоём возрасте это проблематично, но ничего не поделать, надо.

Не сумев сдержать облегченного вздоха, Фаримез бросилась к своему столу и достала волшебное зеркало, которое после долгих и продолжительных уговоров господин Вракеот все же сделал своей ученице, лишь бы та от него отвязалась.

— Так… последние имперские новости, верховная ведьма застукала своего шестого мужа в бане с… так, это все не то… салон красоты «жабы Раджабы», скидки до пятидесяти процентов… тьфу ты, да где же оно… ага, вот! — она возбужденно впилась глазами в зеркало, — контракты! Так… вот тот, что я присмотрела. В одной из окраинных деревень завелись пираньи-пиявки. Водоем — озеро. Кажется, кто-то или оплошал с колдовством или же сделал это нарочно. И их нужно извести.

— И что такого необычного в этом контракте? — лениво спросила Аире.

— Да то, что он словно сделан специально для меня, — возбужденно сказала Фаримез, — зелье обязательно должна варить ведьма до двадцати пяти лет со светлыми волосами. А зелья-то на целое озеро понадобится немало. Так что решено. Я собираю свою сумку, а ты готовь портал.

— Угу, а ты ничего не забыла, голуба моя, — лениво спросила горгулья.

— Да вроде нет, а что должна была? — недоуменно спросила Фаримез.

— Еда, — сердито пояснила Аире, — когда вызываешь фамильяра высокого уровня, его обязательно надо сразу накормить. Во-первых, фамильяр после вызова всегда ослабший. Во-вторых, через пищу он связывает свою ауру с магическими потоками мира, в который призывается, что существенно облегчит ему дальнейшее пребывание здесь. В третьих, ты, в конце концов, налаживаешь с ним контакт, и ему это просто приятно.

— Да, точно же, — хлопнула себя ладонью по лбу Фаримез, — прошу прощения, почтенная Аиретукан, еда сейчас будет.

— АИРЕТАКЕН! — рявкнула горгулья, мгновенно оказываясь возле ведьмы и хвостом хватая её за горло, — я же сказала: не можешь выговорить правильно — называй просто Аире! А еще раз посмеешь неправильно произнести мое имя — то туканом станешь ты! Я доходчиво объяснила?!

Фаримез покорно закивала, и горгулья, всё ещё негодующе дыша, отпустила ее. Впрочем, сейчас Фаримез даже сердиться на неё не могла: ей самой не понаслышке известно, как неприятно, когда уродуют твое имя.