Ведьма самоубийц - страница 22
Но где теперь те степи привольные, куда он ходил в молодецкий дозор? Как хотелось ему оказаться в чистом поле, да на вольном ветру! Угораздило же его принять пост посадника в диком древлянском краю, где невесть что творится. А ведь, поди ж, гордился до сих пор своим высоким званием посадника.
Вновь что-то скрипнуло и булькнуло, один раз Свенельд даже различил человеческий голос: словно издали позвали его по имени. И тут же зашептало, зазвало кругом:
– Свенельд… Свенельд…
Старухи рассказывали, что нет ничего хуже, как обернуться на такой вот зов. Вмиг нечисть болотная накинется, утащит…
Тут Свенельд едва не вскрикнул. Показалось, что кто-то из воды хочет схватить его за голенище сапога. Он крутанулся, отскочил на сухую кочку – а ведь и впрямь ушла под воду бледная когтистая лапа.
– Тьфу ты нечисть!..
Он испытывал жгучее желание бежать отсюда неведомо куда. Еле сдержал себя. Поддаться страху в лихом месте – непременно накликать на себя беду. Пока человек не боится – он еще в силе. И варяг вновь стал напевать:
Ой, уеду я в дали дальние…
Противно было слышать свой дрожащий голос. Свенельд набрал побольше воздуха в легкие, хотел заорать во всю мощь, но не успел. Зато теперь отчетливо услышал голос вдалеке:
– Свенельд!.. Посадник Свенельд! Отзовись!
На этот раз варяг решил, что его на самом деле кто-то ищет.
– Сюда! Здесь я!
А через миг, даже не веря в удачу, различил оранжевый светлый огонек вдали за туманом.
– Где? Где ты?
Голос был звонкий, молодой и такой ясный, что варяг сразу поверил в него.
– Здесь я!
Огонек вдруг исчез, но Свенельд понял почему. Впереди возникли деревья, целая купа. Неужто кончились болота?
Варяг ускорил шаг и вот уже почувствовал под ногой твердую почву. Ступил под сень деревьев, врезался в кустарник. И тут же, налетев на корягу, рухнул на землю. Пока переводил дыхание, такой страх накатил, что даже застонал. Но где же тот, кто окликал, звал его? Свенельд прислушался, приподнявшись на локте, и тут уловил некий странный звук – какой-то быстрый громкий треск. Будь он среди степных курганов, решил бы, что это змея, гадюка ядовитая. Но здесь…
Он ощутил, как повеяло холодом и за стоявшим неподалеку большим деревом произошло какое-то движение. В темноте вроде и не разглядеть, но варяг видел: выглянуло из-за ствола длинное узкое лицо, выглянуло и вновь спряталось, затем снова появилось, но уже с другой стороны.
Тут сквозь мглистую туманную дымку засиял свет. Свенельд не сразу понял, что это луна светила сквозь тучи. И осветила такое… Да, теперь он видел это ясно. Из-за дерева показалось странное существо – голубоватая голова с необычно светящимися глазами, со всклокоченным колтуном волос. Существо опиралось на сильные голые руки, само было голым и… Мать честная! Да это же баба! Сиськи вон какие огромные, живот с пупком… переходящий в чешуйчатое туловище… Хвост!
Существо глядело на варяга, раскачиваясь с руки на руку, то откидывая голову назад, то наклоняясь вперед. Потом вдруг резко выползло. Так и есть баба, да только страшная, от пояса длиннющий хвост уходил в заросли, завивался кольцами. Хвост вдруг взвился змеей, взмахнул, и чудище, широко и беззвучно открыв рот, стремительно кинулось на варяга. И тут же холодные сильные руки скребанули по груди, полезли в лицо. Свенельд перехватил их, но они выскальзывали – мокрые, липкие. Из открытой пасти несло болотным зловонием.
Дико закричав, варяг что есть силы лягнул наседающую нелюдь, въехал кулаком по морде – так, что кудлатая голова откинулась, лапы на миг разжали хватку. Этого мига хватило, чтобы Свенельд успел выхватить из-за пояса тесак, сделал резкий режущий удар. И попал. Баба с хвостом запищала пронзительно и тонко, забила длиннющим хвостом, круша кустарник.
Свенельд же словно и страх потерял, кинулся на нелюдь, стал резать, вскидывая руку с ножом, другой же рукой сдавил липкое горло, навалился, опрокидывая. Холодное тело под ним билось и сипело, порой даже вскрикивало тоненько, скребло по груди варяга когтистыми лапами, не соображая, видимо, что киевская броня прочна и защищает тело. А Свенельд все бил ножом в странную плоть, видя под собой искаженное жуткое лицо, открытую пасть чудища, оскаленные острые зубы. Хвост чудища стал хлестать его по спине, плечам, но главным было не дать этой синей бабе-змее вырваться, ибо Свенельд уже чувствовал, как она слабеет, как вспарывает ее тело железо ножа, все глубже и глубже погружаясь в чавкающую плоть.