Ведьмин погост - страница 3

— Вовсе нет, — я окинула Ладимира оценивающим взглядом. — Мне незачем тебя обманывать или морочить.

Я лгала. Все, что говорила до этого, было правдой. Но вот морочить Ладимира у меня была причина. Она появилась сама по себе, во всем виноват сам Ладимир, заставив меня заинтересоваться им.

— Есть ли иной способ? — слова давались воину с трудом.

— Его нет, не я придумала эти правила, — я пожала плечами и улыбнулась ему.

Ладимир стоял еще несколько минут. Он раздумывал. И я уже решила, что он такой же скучный, как и все другие, но ошиблась. Ох, как же я ошиблась. Ладимир вскинул голову и посмотрел на меня, его взгляд был переполнен решимостью.

— Я согласен.

Два слова, сломавшие его жизнь. Два слова, подарившие жизнь ей.

— Когда ты приступишь к ритуалу, ведьма?

— Ты действительно думаешь, что в моих интересах погубить твою душу, а после воскресить невестушку? — Я поднялась со стула и положила ладонь на грудь настоящего воина. — Я назвала плату, которую потребует магия, но я не сказала цену, которая нужна мне. Я не добрячка, помогающая из лучших побуждений. Я — ведьма, которая порой дает что-то людям, получая взамен нечто интересное.

Ладимир был высок, выше меня на целую голову, а под своей ладонью я чувствовала его мышцы и то, как вздымается его грудь.

— Чего ты хочешь?

— Я хочу, — тогда я на секунду задумалась. — Я хочу, чтобы ты служил мне какое-то время.

На самом деле я надеялась, что он передумает. Я надеялась, что он не захочет умирать, ради той, которую больше никогда не увидит. Тогда я надеялась, что он влюбится в другую, в меня. Было в этом какое-то сладостно-болезненное желание, стать желанной тому, кто когда-то любил другую. Я могла бы его приворожить, могла бы стереть память, но тогда мне не казалось это таким интересным. Я жила в одиночестве очень долго, и мне захотелось поиграть на чувствах этого воина, пришедшего прямо в лапы к кровожадному пауку.

— Ты будешь служить мне, выполнять мои приказы. Ты должен будешь стать моим верным воином. Быть может тогда, я решу, что ты достоин того, чтобы я оживила твою невестушку.

И тогда Ладимир посмотрел на меня с той ненавистью, с которой смотрят на своего самого страшного врага, понимая, что от него сейчас зависит твоя жизнь. Ладимир возненавидел меня в ту минуту, но это не расстраивало, скорее забавляло. Пусть ненавидел, пусть презирал, но все равно его жизнь была в моих руках.

— Откуда мне знать, что ты сможешь пробудить человека?

— Воскрешение, мой дорогой, подвластно не всем, но я одна из тех, кто без труда справляется с оживлением мертвых, — я подошла к окну, там, на подоконнике, отыскала мертвую муху и подняла ее на ладони. — Видишь, она мертва. У нее маленькая скупая душа, можно даже сказать, что ее совсем нет. Для нее даже не нужен особый ритуал.

Я положила муху в центр стола, зажгла одну свечу и принялась расчесывать свою ладонь. Незажившие толком раны тут же стали кровоточить. Ладимир смотрел на мои действия, не отворачиваясь. Я своей же кровью нарисовала вокруг мухи круг. Затем стала шептать заклинание, призывая к помощи одного из своих демонов. Свеча погасла. Муха поднялась на лапки, сделала пару неуверенных шагов, а после начала кружить по кухне.

Ладимир какое-то время смотрел на муху. Он будто хотел проверить, что она не помрет опять.

Я с деловитым видом убрала свечу и стала вытирать со стола. Я обычно не колдовала в кухне, но вести его в свою «мастерскую» мне показалось лишним.

Ладонь кровоточила.

— Если ты можешь оживлять мертвых, то почему же не заживишь свои раны? — все еще не верил в мои силы он.

— Потому что эта плата. Что ты знаешь обо мне, Ладимир?

— Ты ведьма, — мужчина слегка пожал плечами. — Говорят, что у тебя в попечении имеется триста демонов.

— У меня с одними сделки, — я слегка покачала головой. — Другие мне подчинились добровольно. Так или иначе, когда я колдую для себя, нужна плата. Я даю магии свою кровь.

Я встряхнула рукой, кровь уже практически остановилась. То, что не было доступно глазу Ладимира, напилось.

— Итак, воин, — я обошла Ладимира по кругу. — Согласен ли ты на сделку? Ты служишь мне, в конце погибаешь, но твоя невестушка оживает.