Ведомые - страница 20

— Ты так и не скажешь мне, чем занимаешься? — спрашиваю я.

— Можешь загуглить мое имя или Бренны в любое удобное время, — Габриэль указывает на мою сумку, высокомерно кивая. — Давай же. Достань телефон и проверь.

О, меня привлекает эта идея. Очень. Но кажется, будто это жульничество.

— Быть может, я хочу, чтобы ты доверял мне настолько, что рассказал сам.

С его губ срывается тихий звук.

— Дело не в доверии. Я едва ли считаю это секретом, учитывая, что ты и так всё скоро узнаешь. Дело в уважении к чрезмерному, но, видимо, непреклонному желанию Бренны держать тебя в неведении до момента собеседования.

Я откидываюсь на кожаное сидение, издавая звук «пф».

— Ты прав. Я тоже буду уважать ее желание. Но это означает, что мне придется включить свое воображение.

— Не сомневаюсь, что, когда мы прибудем, ты станешь приглядывать за мной, словно за международным шпионом, — заявляет парень, хотя в его глазах заметно веселье.

— Я лишь однажды об этом подумала.

Уголок его губ вздрагивает, а затем начинает звонить телефон. Габриэль опускает взгляд перед тем, как набрать сообщение.

— Это Бренна?

— Болтливая и назойливая, — он не отрывает глаз от телефона. — Выигрышное сочетание.

— Ты любишь это во мне, — заявляю с притворной наглостью. От нервов начинаю подпрыгивать, как на иголках. И серьезно подумываю о том, чтобы прямо сейчас тыкнуть его пальцем в бок, просто чтобы добиться ответа — того, о чем он, думаю, знает, так как смотрит в мою сторону, и это суровое выражение снова возвращается.

— Да, это была Бренна. Я сообщил ей, что посылка на борту и готова к отправке.

— Ха.

Габриэль поворачивается ко мне на своем сидении, наклоняется в сторону, его тело изгибается так, словно один из мужчин-моделей Армани сошел с обложки. Вся эта суровая мужская красота прет на меня, будто сценические софиты — выставляя на обозрение, ослепляя, распаляя.

Я пытаюсь не ерзать на месте. Интересно, смогу ли когда-нибудь смотреть на него, не задерживая дыхание и не чувствуя, как плавится мозг.

К счастью, наши гляделки прерываются, когда машина останавливается перед небольшим отелем со скромной подъездной дорожкой. Дверь выполнена в викторианском стиле с блестящей зеленой краской, стеклянными окошками и простым черным крыльцом для защиты посетителей от дождя. Здесь чисто и мило, но не то, что я представляла, глядя на Габриэля Скотта, с его идеально подогнанной одеждой и напыщенными манерами. Здесь даже нет швейцара. Габриэль определенно относится к тому типу, который нуждается в швейцарах.

Ну, в общем, мы на месте. Я приглаживаю руками свои простые черные штаны для йоги. Господи, следовало надеть в самолет что-то получше. Я не могу даже вспомнить, что из одежды взяла для собеседования. Сработает ли это? Чего Бренна будет ожидать, получив предупреждение Габриэля? Я думала, что до встречи с ней у меня есть время до завтрашнего утра.

— Софи, — говорит Габриэль, его голос глубокий и низкий. — Тебе не о чем беспокоиться.

— Я не беспокоюсь.

Одна бровь выгибается, будто бросая мне вызов.

Я одергиваю край рубашки.

— Ладно, возможно, немного беспокоюсь.

— Ты отлично впишешься. Идеально, на самом деле, — он хмурится, как будто это его волнует.

Или, может, он так успокаивает меня.

— Если она такая же, как ты...

— Она не такая, — Габриэль выпрямляется и поправляет манжеты. Словно у него нервный тик. Но не знаю, почему он может нервничать. — Ни один из них не похож на меня. Ты их полюбишь.

Хочется спросить, кого «их». Но мне не нравится та роль, которую он отводит себе.

— Ты мне очень даже нравишься, — говорю ему.

— Ну, ладно, — он стучит в окошко дверцы. Водитель открывает ее, так как, очевидно, ожидал сигнала Габриэля. — Если всё пройдет хорошо, ты будешь видеть меня намного чаще.

Он говорит это так, будто в этом нет ничего хорошего.

В остаток ночи, после того как Габриэль убедился, что меня нормально поселили в номер — он отказывался оставлять меня на обочине и обиделся, что предположила подобное — я так устала, что добрела до своего номера и заползла под одеяло.

Но не уснула ни на минуту, отчего сильно злилась. Вместо этого я лежала в темноте и слушала звуки машин за старыми огромными окнами, что напоминали мне о доме.