Вехи - страница 2

Это очень больно для писателя.

Обычный любитель на этом и останавливается. Он так разочарован, что прячет свою рукопись и забывает о ней.

Или он может послать ее еще раз. Второй отказ еще болезненней, чем первый. Нужна настоящая настойчивость, чтобы послать ее третий раз. Только кучка людей будет посылать рукопись четыре раза. Еще меньшее количество будет продолжать посылать ее столько раз, сколько необходимо, пока ее не купят. Потому что она будет куплена. Если у рукописи есть какие-нибудь достоинства и автор будет продолжать пробовать, то в конце концов ее купят. Какой-нибудь редактор обнаружит, что он подошел к крайнему сроку с пустыми страницами, которые срочно надо заполнить. Он залезает в кипу дряни и вытаскивает рукопись, о которой он помнит, что она плохая, но не совершенно безнадежная, перечитывает ее и размышляет: "Ну ладно, если я отрежу эту бесполезную первую страницу и начну прямо с действия, затем укреплю конец, выброшу все эти прилагательные, пройдусь синим карандашом по этому описанию погоды — и она как раз влезет. Пегги! Пошли этому типу письмо по форме два, ну той, что дает мне право сокращать, чтобы подогнать, и добавь обычный параграф о том, что мы будем рады видеть другие его работы, но не более чем на сорок пять сотен слов".

Итак, теперь наш уже публикуемый писатель… и если он так же настойчив в продолжение писания, как и в том, что он держит свою работу на рынке, то у него будет какая-нибудь рукопись, которую уже отвергали несколько раз, но которую он находит возможным сократить с семи тысяч до сорока пяти сотен слов, — делает это, и видит, что сокращенный вариант читается много лучше… и таким путем получает самый важный урок в писательском ремесле: что любая рукопись улучшается, если с нее срезать жир.

Этот последний из пяти открытых либо закрытых вентилей исключает еще 90 %. Мы начали с 50.000.000, теперь у нас только пятьсот выживших.

Эти числа в основном правильны. Несколько лет назад организация, к которой я принадлежу, Американское объединение писателей, произвела обследование, чтобы выявить всех писателей-профессионалов. Мы обнаружили только четыреста тех, которые заявили, что они обеспечивают себя и свои семьи исключительно писательским трудом. Все остальные имели другие основные источники дохода

Введем поправку на возрастание населения и на всех пропущенных при обследовании — их немного, имена настоящих профессионалов видны повсюду на витринах: они не могут спрятаться. Так что примем как максимум — пятьсот человек.

Только пятьсот человек, зарабатывающих себе на жизнь чисто писательским трудом, — из населения более чем в 200.000.000. Менее одного на четыреста тысяч.

И тем не менее, я сказал, что профессия независимого писателя — легкая. Это именно так. Знаете ли вы о какой-либо профессии, в которой человек сам себе хозяин, где не требуется никаких капиталовложений, никаких служащих, о которых надо беспокоиться, никакой платежной ведомости, не нужно соблюдать никакого расписания, нет необходимости встречаться с людьми. Иначе, чем когда и где сам этого пожелаешь, жить где хочешь, одеваться как хочешь, работать три или четыре месяца в году, брать длинные, длинные отпуска — и все-таки зарабатывать на весьма комфортабельную жизнь?

Но что при этом необходимо делать — это соблюдать указанные правила, каждое из них, всегда, без исключения — и продолжать следовать им из года в год.

Это означает работать, когда Вам не хочется работать, несмотря на то, что никто не говорит Вам, что Вы должны. Это означает следование этим правилам даже когда Вы разочарованы длинной цепью отказов, и у Вас болит голова, и у Вас расстроен желудок, а Ваша жена думает, что Вы делаете глупость, не подыскивая работу. Это означает отказ от встреч с Вашими лучшими друзьями, когда Вы пишете, и приказание Вашей жене и детям выйти из кабинета… Это означает оскорбление людей, которые не могут понять, что процесс написания нельзя прерывать — ни для званых обедов, ни для дней рождения, ни даже для Рождества. Это означает приобретение репутации самовлюбленного скупца с отвратительным характером — и примирение с тем, что Вы будете жить с этой репутацией, хотя Вы хотели бы нравиться, иначе не пытались бы добраться до людей своими писаниями.