Вексельное право - страница 18
Медэксперт сел «катать» заключение, а мы с Танбергом начали осмотр места происшествия. И нас поразило убожество жилья. В комнатушке Андреева стояли: кухонный стол, обращенный в подобие письменного; самодельная этажерка с дюжиной книг охотничьего и политического содержания; колченогий стул с продавленным сиденьем; два табурета, топчан с жидким матрацем и солдатским одеялом…
Не лучше выглядело и убранство комнаты Володиной матери: только чисто женское уменье скрасить бедность обстановки подкрахмаленными накидушками и вышивками и выручало…
– Однако… того! Спартанская обстановка, – покачал головой Танберг, – он, что же, пил, наверное, этот судебный исполнитель?
Но старушка-понятая, домохозяйка, всплеснула руками:
– И что это вы говорите?!. В рот не брал Володя… Он же молоденький… а что скудновато жили Андреевы – так на Володину полусотку не шибко разгуляешься… Жалованье у него было небогатое.
– Но это не помешало вашему квартиранту приобретать весьма дорогие вещи, – сказал председатель окружного суда и кивнул мне: – Взгляните на орудие самоубийства… Вы ведь охотник: помню, встречались в магазине – дробь покупали…
«Орудие самоубийства» лежало тут же. Ружье.
Но не просто ординарное ружьецо, тридцатирублевая Володина двустволка, которую я знал по охотничьим встречам. Нет, это было особенное ружье – шедевр великого британского оружейника искусника Голланда. Вещь сказочной красоты и – огромной ценности.
Задолго до революции «Голланды» ценились в России по семьсот-восемьсот рублей…
А прежней фузеи в комнате не было.
Откуда такое сокровище у скромного судисполнителя с пятидесятирублевой зарплатой?
– Вероятно, изъял у какого-либо нэпмана в обеспечение иска и… не сдал куда следует, а держал дома… – пожал плечами нарследователь.
Но я возмутился.
– Думается – выводы преждевременны. Я знал покойного лично. Мы все знали… Он был абсолютно честный парень… Почему человек так устроен, что плохое ему всегда спешит в голову, а хорошее – постоянно опаздывает?..
– Это – правда, – согласился Танберг. – Вероятно, потому, что плохого вокруг нас много больше… Особенно вокруг людей нашей профессии… Ну, вот что, инспектор, поскольку вы были лично знакомы с самоубийцей – поручаю дознание вам… Так и передайте своему шефу. Только про двустволку эту не забудьте: как, почему?
Вскоре нарследователь и председатель суда уехали.
Потом явилась санитарная телега с гробом, и я проводил Андреева к березкам-близнецам.
А вечером поехал в больницу: хотелось все же попытаться допросить старушку, но оказалось – уже умерла, так и не приходя в сознание.
– Паралич сердца, – сказал старший врач, – ваш «придворный эскулап» ошибся: суток не прожила.
В резерве оставалась только старушка домовладелица. Я выписал ей повестку на завтра, опечатал квартиру, изъял все документы и переписку, ружье – «вещдок».
Началось дознание.
Самоубийство для следователя, само по себе, почти никогда не бывает «интересным» делом. Самоубийство – оно и есть самоубийство. Люди – стреляются, вешаются, полосуют себе бритвой горло.
Причины?
Сколько угодно. Разочарование жизнью (черт его знает: и поныне есть еще!). Семейные неурядицы. Измена любимой (любимого). Алкоголь и наркотики…
И еще множество причинной всяко-всячины.
Но для следователя за каждым случаем самоубийства таится сакраментальный вопрос: «а нет ли преступления?» Именно с этих позиций следователь начинает вести расследование. И встречаешься иной раз с поразительными фактами…
Вот и я начал так.
Назначил бухгалтерскую экспертизу: через руки судебных исполнителей проходили тогда большие суммы…
Но уже на третий день эксперты доложили:
– Все было в ажуре у покойного. Ни одного случая нарушения сроков сдачи денег в банк, никаких намеков на растрату или хищение… Завидная аккуратность и честность…
Оставалась только одна думка: значит – быт…
Некоторую ясность внес в дело… сам покойный.
Окружком комсомола получил посмертное письмо Володи Андреева. Тон был сух и лаконичен.
«Я совершил омерзительный поступок, – писал Андреев, – и жить теперь не имею права. Какой – не имеет значения. А жить мне больше нельзя, и я сам себя приговорил к вышке