Вексельное право - страница 27
Я не сдавался (сказано: «седина в бороду, а бес в ребро»):
– Но ведь могло что-либо показаться со стороны? И вообще: потрудитесь подробнее рассказать о своих отношениях с Кружилиным.
– Поподробнее? – он злобно раскраснелся и стал пыхтеть. – Хорошо, сейчас расскажу подробнее.
Вышел из комнаты. Где-то в квартире хлопнули какие-то ящики. Потом дверь снова открылась, и толстяк появился с маленьким портфельчиком в руках.
– Вот вам подробности.
Он вытряхнул на ломберный столик какие-то кусочки блестящего металла. Я всмотрелся и понял – золото.
– Вот вам подробности, вот подробности, вот, эта часть золотого портсигара с клеймом девяносто шестой пробы – подробность. И вот это колечко распиленное, тоже девяносто шестой пробы – подробность. И эта разрезанная старинная монета – тоже близка к девяносто шестой пробе – еще подробность. В нашем деле обыкновенное золото, пятьдесят шестой пробы, не употребляется, а Кружилин – антиквар… Что смотрите? Покупка и продажа антикварных изделий, в том числе и высокопробных, золотых, законом не запрещена… Только русскую золотую монету граждане обязаны сдавать в банк, в обмен на червонцы, которые, кстати сказать, на полтинник дороже золотой царской десятки…
– Не знал, что Кружилин – антиквар, – растерялся я. – Следовательно, он доставляет для вас высокопробное золото, а вы…
– Слава богу, наконец-то дошло!.. А я покупаю это высокопробное золото и делаю из него людям зубы, и они сверкают зубами, потому что ничем иным блеснуть не могут: ни умом, ни общественным положением… И не вздумайте где-нибудь обмолвиться в своих подозрениях: я человек семейный, у меня самого есть дочь на выданье, и я, сгоряча, вам челюсть сверну, не посмотрю, что вы милицейский чин или как там… Написали свою филькину грамоту? Давайте подпишу…
– Не нужно, обойдусь… А насчет челюсти – у вас ведь тоже их две… До свидания.
У толстяка сразу настроение улучшилось. Рассмеялся:
– Молодец! Ладно, извините старика за резкость… Уж больно обидно: я и Сонька Кружилина! Что я – «прапорщик юный, со взводом пехоты»…
Процитировав еще пару строчек из не успевшего потерять популярности романса, рождения девятьсот шестнадцатого года, зубодер пришел в полную благодушность.
– Пойдемте в столовую, молодой человек, выпьем водочки, а потом чайку. Вы мне с первого раза понравились; только откуда у вас эти гнусные предположения касательно кружилинской дочки?
От водки и от чая я отказался и на пороге, в дверях уже, ответил:
– Это откровение мне сделала лично мадам Кружилина.
Он остолбенел:
– Лизавета Петровна?..
– Она самая. – И я съязвил: – Матери всегда виднее…
Он схватился рукой за сердце, а я поспешил ретироваться…
Было несомненным, что слова Елизаветы Петровны – обычная «придумка» женщины, застигнутой врасплох наводящим вопросом, когда и подумать нет времени… Просто брякнула фамилию, пришедшую в голову.
Сидя вечером в кабинете, я суммировал впечатления дня. Итак, Кружилин действительно партизанский снабженец. И он же – антиквар, приторговывавший золотом… В этом, по временам нэпа, не было ничего преступного, но все же к личности эрудита охотоведения примешивался какой-то неприятный привкус…
Мадам Кружилина врет: и дочь и муж уехали не до, а после рокового выстрела. Почему?
Зачем было уезжать, а главное, почему мадам скрывает истину? Да и в чем же именно эта самая «истина»?..
Очень мне не хватало допросов отца и дочери Кружилиных… Пока что вызвал повестками Софьиных подружек, тех, что были на вечеринке-помолвке.
Пришли пять типичных «Олечек», средь них – ни одной комсомолки. Все щебетали на допросах одно и то же:
– У них была большая, настоящая любовь, знаете… Такая, как в романах пишут…
– Володя ее на руках носил…
– Он был очень добрый, как и тесть Володин, Евгений Александрович…
– Она даже в комсомол записалась из-за Андреева…
– Все уже приготовились к свадьбе, и вдруг такой страх!..
На вопрос о какой-либо ссоре, вспышке ревности, как сговорясь, отмахивались:
– Что вы?! Никогда Софья ничего об этом мне…
– Нет, нет, нет!.. Я же вам говорю: у них, как у Ромео и Джульетты, была такая безумная любовь!..