Вексельное право - страница 50

Шел тысяча девятьсот тридцать первый год…

Однажды секретарь Крайрозыска принес мне пухлое дело. «О хищении мешкотары кладовщиком конторы Заготзерно Свиридовым П. И.», – прочитал я безо всякого интереса. Всего-навсего статья 162, п. «д» Уголовного Кодекса.

– На доследование, – сказал секретарь. – Начальник велел предупредить: очень серьезное дело. Так что благодари за оказанное доверие и – начинай срочно.

– Мешкотара – серьезное? Что вы, оба – не выспались, что ли?

– Мое дело маленькое. Расписывайся! А между прочим, краевой прокурор интересуется.

– Гм… Не было печали!

Какой следователь любит «чужие дела»! Да еще с надзорным производством в прокуратуре. Кто-то напортачил, а ты, изволь, отдувайся за чужой грех.

На обложке первого тома – лиловый штампик: «Арестантское».

– Один человек в домзаке. Зачислили за нами…

– Спасибо!..

– Не на чем! Читай себе на здоровье! – И секретарь ушел.

Нехотя я стал перелистывать двухтомник. Добрался до обвинительного заключения:

«…На основании изложенного гражданин Свиридов Петр Иннокентьевич, рождения тысяча восемьсот девяносто восьмого года, имеющий низшее образование, беспартийный, женатый, ранее, со слов, не судимый, обвиняется: в том, что, состоя в должности кладовщика базисного склада Заготзерно, систематически расхищал имевшуюся у него на подотчете мешкотару и таким образом похитил всего…»

Ого! Две тысячи мешков! А, впрочем, что такое – две тысячи мешков? Две тысячи по четвертаку, по двадцать пять копеек – «казенная» цена – это пятьсот рублей. Ну, допустим, сплавил по базарной цене – сорок копеек мешок, – тогда восемьсот. Зарплата кладовщика, материально ответственного, триста рублей.

Охота же администрации Заготзерно возбуждать уголовное дело! Начет на зарплату, иск – и вся недолга. Подумаешь, мешки! Взыскали бы стоимость, выгнали воришку, и дело с концом. А теперь, изволь, копайся!..

На последнем листе печать краевого прокурора и резолюция:

«Направить в УР для доследования. Тщательно выяснить социальное происхождение обвиняемого Свиридова, его связи, знакомства прежде и в настоящее время; умонастроения».

Подумать только: «умонастроения»! А в анкетных данных протокола допроса записано: «образование – два класса начального училища»…

Обыкновенный, малограмотный недоучка.

Ба! Да ведь и недостача-то по складу погашена: к делу приобщена квитанция о внесении в кассу пятисот сорока трех рублей. Чего это начальство так взъелось на этого воришку?

Вызвал Свиридова из тюрьмы. И удивился.

Каждая профессия оставляет свой отпечаток на внешности человека. Кладовщик в те времена – это обычно такой живчик средних лет с начинающимся брюшком и низкорослый. У него бегающие глазки и точно рассчитанные движения, и всем своим видом он как бы спрашивает: «Ну-с, что требуется? О чем пойдет речь?» Это – один тип. И второй – флегматичный, безбородый старикан с ревматическими пальцами, перепачканными химическим карандашом, и в очках, скрывающих глаза, уже выцветшие от долгой, но бессодержательной жизни.

Но Свиридов не походил ни на того, ни на другого.

Передо мной стоял чисто выбритый, высокий брюнет, красавец с густыми вьющимися волосами и черными подстриженными усиками: видать, и в тюрьме следит за собой. Глаза его смотрели на меня прямо и внимательно, не было в них ни обычной настороженности, ни угодливости.

– Садитесь, Свиридов! Ваше дело обращено на доследование и поступило ко мне.

– Знаю…

– Я не в восторге от нашей встречи. Как это вас угораздило? Уж если падать, так с высокого коня, а вы…

– А я не падал. Ни с «высокого», ни с «низкого»…

– Как это понимать? Не признаете себя виновным?

– Как вам сказать… Прочитайте на листе дела сто первом… Вот-вот, здесь…

«…Использование мешкотары на складе носило обменный характер. К нам приезжало много колхозников и на складе всегда вертелось множество сторонних людей, особенно весной и осенью. При отсутствии в Заготзерне контрольно-пропускной системы похитить тысячу и более мешков не составляло особых затруднений…»

– Так! Следовательно, не признаете себя виновным? Спрашивается: зачем же вы уплатили стоимость недостачи – пятьсот рублей с лишним? Если уже следовать логике, оплата – есть признание вины.