Великая Кавказская Стена. Прорыв 2018 - страница 27

– Не бойся, я тебя не сдам, – ещё раз заверила она его, абсолютно ничего не замечая.

Всё равно через пару дней их газета кого-то пришлёт, утешил он себя, и всё равно они будут писать о прорыве. Однако от этих мыслей легче не стало, опростоволосился он дальше некуда, а на кону «военный отдел».

– Ладно… – слезно попросил он, вспомнив с некоторым облегчением, что Соломка прокололся, обсуждая такие вещи по телефону. Пусть сам и расхлебывает, решил он. – Только, чур, меня не подводить и имя моё не светить, а то меня начальство сожрёт с потрохами и не подавится.

Она засмеялась своим чудесным смехом, с тем низким контральто, которое ему так нравилось и которое делало его безвольным, потом потянулась и поцеловала его с милой непосредственностью в щеку. Он ощутил запах её волос, помады и понял, что когда тебя так целуют, ты не способен к рассудочной деятельности, и все его благие намерения полететь на Кубань и честно отработать свой хлеб рассыпались прахом. Нет, конечно, я поеду, думал он, и всё сделаю, как положено, но это будет уже работа из-под палки, потому что, кажется, у меня появилась другая, более волнующая проблема, чем прорыв несчастных моджахедов. И проблема эта, надо сказать, весьма и весьма соблазнительна. Признаюсь, за эти несколько минут я уже забыл, как эта проблема выглядит в постели, и я снова готов отправиться туда и решить эту проблему сызнова. К тому же, чего греха таить, Лора, думал он, мне чертовски нравилась ещё до того, как мы поцапались на корпоративной вечеринке. Я даже думал о ней некоторое время, потом, правда, забыл настолько хорошо, что ей удался фокус с прыжком в мою постель. Но теперь, надеюсь, всё изменится. Он немного успокоился, и они ещё быстрее понеслись навстречу судьбе.

Лёху Котова они подобрали на Лущёвке. Без него Феликс никак не мог. Во-первых, Лёха должен был всё профессионально заснять, а во-вторых, он давно был живым талисманом их тандема. Расследования, проведённые в компании с ним, получались легко и изящно, на одном дыхании. А самое главное, они дружили давно, лет пятнадцать, ещё со школы, и водки перепили немерено. На Лёху можно было положиться. Местами Лёха был парень-кремень.

Разумеется, Феликс рисковал, представив ему Гринёву, потому что по своей природе Лёха Котов был неисправимым бабником, в этом вопросе он перещеголял даже Феликса, и женщины вились вокруг него, как осы над вареньем. Чем же ты их берёшь? – часто задавал вопрос Феликс. Но Лёха Котов хранил глубокомысленное молчание, даже в подпитии не выдавая свою тайну, а объяснял феномен всего лишь природным обаянием. Феликс ему не верил. Какое может быть обаяние, если бог не наделил Лёху ни ростом, ни приличной физиономией, ни богатырскими плечами, разве что – лёгким характером. Но поди разгляди этот характер первые семь с половиной минут? Но именно в это время, не больше и не меньше, Лёха укладывался блестяще, как профессиональный ловелас.

– Фу-у-у… – произнес Лёха, вваливаясь с вещами на заднее сиденье и на первых парах вовсе не замечая Гринёвой. – Приве-е-ет… – пропел он таким тоном, когда хотел сообщить, что у него всё в полном порядке и что он тоже не доволен ранними сборами. Именно таким Феликс и воспринимал Лёху – бодрым, неунывающим живчиком, с животиком и короткими ножками, готовым к любым подвигам, лишь бы куда-нибудь нестись, разрезая фарами ночной туман.

– Привет… – ответила Гринёва, глянув на него в зеркало заднего обзора.

И тут он, конечно же, её увидал. Сказать, что Лёха впал в ступор, значит, ничего не сказать. Естественно, он вытаращил глаза, и несколько мгновений его глотка рождала нечленораздельные звуки, какие может рождать только младенец. Только эти звуки были ещё и восторженными. Казалось, такой шикарной пшеничной чёлки, чёрных-чёрных бровей и алых губ он в жизни не видел. Впрочем, это у него было всегда: при каждой новой юбке он словно заново рождался и вначале, как пойнтер, делал стойку. Феликс только зверски завидовал: так естественно даже он не умел маскировать свои намерения.

– Ёх!!! – только через целую секунду у Лёхи прорезался голос. – Это твоя знакомая?! Фел, это твоя знакомая?! – произнёс он на высокой ноте и полез между передними сиденьями, и если бы мог, то упал бы на колени Гринёвой, но зацепился, естественно, животом и захихикал глупо, как гиппопотам в болоте: – Господи! – орал он. – Но почему мне так не везёт? Почему я такой несчастный? Почему я такой маленький, плюгавый и никчёмный? Почему я всегда опаздываю, а все красавицы достаются этому охламону?