Великая страна - страница 8

— Мы не могли бы, — прервал его Горли, — продолжить этот разговор внутри машины?

Дед пролез на заднее сидение, и они помчались навстречу ветерку.

— Я вижу, вы едете на запад, — сказал дед через пару миль. — Кстати, меня зовут Слейтон Курли.

— Слейтон — это имя? — поинтересовался Томсон.

— Уверен.

— А меня Горли Томсон. Горли — имя.

— А Томсон?

— Фамилия.

— Я догадываюсь, парень, у тебя есть и второе имя.

— Дионис, — ответил Томсон после паузы.

— Итак: Горли Дионис Томсон?

— Да. Дионис — это…

— …бог виноделия у античных греков. Римляне называли его Вакх. Я в курсе.

Пару миль проехали молча.

— Я все еще Слейтон Курли, — снова заговорил дед сзади, — а ты, дочка?

— Мэгги. Мэгги Дэйла Гуренко.

— Приятно, Мэгги, а ты едешь на запад путешествовать или возвращаешься?

— Возвращаюсь.

— А не встречалась тебе там, за перевалом, такая костлявая старая коза, Эрнестина Ганецки?

— Вы говорите об Эрнестине, у которой птичий двор вблизи от больницы Скайлза?

— Уверен. Как там этот ходячий кухонный комбайн?

— Три часа назад была в порядке. А вы, я вижу, не больно-то ее любите.

— Мы были женаты двадцать восемь лет и промотали нашу любовь до последнего цента. Да еще, пожалуй, в долги залезли.

— А, так это вы ушли к Барбаре, которая весит триста сорок фунтов?

— Триста сорок пять, — отвечал Слейтон раздельно и с большой гордостью, как если бы речь шла о рекордной свинье, — триста сорок пять. Если не триста сорок шесть.

— А скажите, Слейтон, если не секрет, буфера у вашей Барбары больше, чем у этой машины?

— Если бы Барбара, — величественно сказал мистер Курли, — просто присела на капот этого автомобиля, например, вынуть камешек из босоножки, она раздавила бы его, как пустую банку из-под пива. Ты хочешь знать, дочка, какие у нее буфера. Что ж, тебе приходилось летать в Калифорнию на «Боинге»?..

— Вы не могли бы не курить? — нервно спросил Горли, не оборачиваясь.

— А я и не курю. А ты, парень, смотри за дорогой. Тут не асфальт, а крокодилья кожа. Я помню, прошлой весной, когда задристало сверху, тут машины падали в пропасть каждые четыре минуты. Я догадываюсь, парочки целовались и отсчитывали: одна машина, две…

— Чепуха. У нас прекрасные дороги.

— О да. У нас прекрасные дороги. Ты еще скажи «лучшие в мире», как говорили русские во времена холодной войны. Спутник, Хрущев, Плисецкая. Ты, я догадываюсь, патриот. Да если три мексиканца за бутылку водки прокладывают такую дорогу от сарая до сортира, настоящий хозяин платит им полбутылки. Я скажу тебе больше: он заставит их переделать и не заплатит вообще. На такой дороге у койота разъезжаются лапы в пять сторон, и он лежит на брюхе, смотрит в морду охотнику и плачет, но встать не может. На такой дороге если уронишь чемодан, то не найдешь его среди асфальтовых прыщей. Я догадываюсь, когда клали асфальт, за рулем катка сидела горилла со связанными руками. У нас прекрасные дороги. Уверен. Только не надо по ним ходить и ездить. А в остальном это великолепные дороги. Прямые, как кишечный тракт, и прочные, как сопля у покойника. Когда мой дед, Эйзекайя Вашингтон Курли…

— Одну минуту! — Горли поднял кверху руку, как если бы голосовал за Брежнева на партийном съезде. — Это всё слова. А я привык решать спорные вопросы делом. — Он ловко заклинил рычаги управления и обернулся к деду, обняв руками спинку собственного сидения.

— Хай, Слейтон, — он лучезарно улыбнулся. — Какие виды на урожай проса в Арканзасе?

— Э! Э! Парень! Ты что это удумал?! Дай-ка я выйду.

Машина плавно летела вперед. Шоссе под ней слегка виляло с боку на бок.

— Кончай, парень. Все видят, что ты крутой.

— Позволь мне, Горли, — вмешалась Мэгги, — немного покрутить рулем. Если ты устал.

— Я не устал. И руль не собачий хвост, чтобы им крутить без нужды.

— А можно я посижу у тебя на коленях и заодно слегка…

— Подумай о своем геморрое. А кроме того, мои колени не скамейка в Центральном парке, чтобы по ним елозить задом.

Шоссе крупно скакнуло влево; под правыми колесами противно завизжал гравий обочины. Потом асфальт, словно подумав, вернулся на место.

— Кончай, парень. Не для того я уцелел в Корее, чтобы какой-то придурок с трубкой на Багамах превратил меня в гамбургер.