Великая тайна Фархелема - страница 11

— И это не война, не тюрьма — мирное детство, — печально согласилась Фиар. — Но неужели и в их школьные годы всё это было нормой жизни?

— Наверно, нет, если постоянно повторяют: «мы такими не были»! — ответил Итагаро. — Будто мы хотим быть такими! Но это у них молодость состояла из сплошных подвигов — а кто такие мы, если нам можно заявить: ты ещё не человек, только заготовка человека? Да, судьба поколения: сперва пухли головы от учебных перегрузок, чтобы усвоить рекордный в истории объём информации, а потом оказалось — человечество зашло не туда, наука поглощает ресурсы, но не даёт того, что нужно «простому человеку», не отвечает на какие-то «самые главные» вопросы, и тому подобное — а ресурсы, несмотря ни на какие сверхэкономные технологии, фатальным образом на исходе… И что дальше? Готовиться к возврату на технический, бытовой и идейный уровень уж не знаю каких старых времён? «Поколение победителей, поколение строителей великой державы»… А мы — какое, как назовут нас? Поколение краха, провала, заката всех надежд? Старшие вовсю попользовались благами технической цивилизации, нам, правда, ещё тоже досталось — но что потом? Одичание от беспросветной тупости и отсутствия всякой цели? Чем и как предлагается жить дальше нам, и поколениям, что придут за нами? Тупым повторением анахроничных обрядов, дикими первобытными развлечениями? И уже действительно готовят к жизни в агонизирующей цивилизации, которой осталось только вернуться в древность?

— Это уж не знаю, — с сомнением ответил Минакри. — Вряд ли взрослые так легко от всего откажутся. Попробуй отнять прямо сейчас — такой крик поднимут…

— А мы от чего должны быть готовы отказаться? От того, что отвлекает на себя ресурсы, или — к чему кто-то не может приспособиться? И что вообще за «нужды», что за «простой человек»? Если нищий, наркоман, уголовник, кто-то со дна общества — чем таким обделён он на своём уровне? И что отобрать у нас — чтобы пошло ему впрок? Или просто у всех должно быть отнято то, к чему не могут приспособиться некоторые? Или — чего у них просто нет? И при этом мы должны быть благодарны старшим, построившим современную цивилизацию, блага которой у нас скоро отнимут, так как кому-то в ней, видите ли, плохо, но и отдельно от неё он жить не хочет, предпочитая на ней паразитировать? Но при чём тогда истощение ресурсов? Если это — очередные поиски в плане общественного равенства? Как когда-то пытались делить поровну имущество, гоняли бывшую знать на чёрные работы, так и тут: глупость, жизненные неудачи, недостаток свободного времени — на всех поровну? Хотя странное получается равенство, уже с каким-то обратным перегибом! Школьникам — трудовые повинности, будто грузчиком или землекопом не может быть «простой человек» из взрослых, но он брезгует такой работой даже за деньги — и как раз тут перегрузка детского организма никого не волнует! И что остаётся детям: тюремные хитрости по симуляции ожогов, ушибов, отравлений? Вот на днях — уже пятый выпуск по этой урезанно-надрывной программе… Для какой жизни, какой цивилизации будут подготовлены эти люди?

— И потом всё равно придётся учить чему-то серьёзному, — добавил Минакри. — Чтобы хоть как-то поддерживать достигнутый уровень цивилизации…

— Потом придётся, — не скрыл возмущения Итагаро. — Уже в институтах, на третьем десятке лет… И на что будут годны? После того, как до 18-ти лет рыли на этих «отработках» канавы, таскали дрова, камни, мусор? И называлось это: «чтобы знали, как люди жили раньше»? Хотя им — жить не «раньше», а сейчас? Что это: просто рядовое глумление, издевательство старших над младшими, оформленное как часть школьной программы — или действительно готовят к древности, грядущей вслед за современностью?

— А не может быть просто месть старших за чувство собственного неполноценного детства? — продолжал Минакри. — Нам же доступно то, чего в детстве большинства взрослых не было… Или — безнравственно, что у детей из богатых семей есть то, чего нет у бедных? То есть не то безнравственно, что кто-то не способен устроить свою жизнь, а другой зависит от него — а что дети богатых родителей не живут бедно, кто-то всё же что-то имеет? И такие взрослые готовы равно обделить и обездолить всех — сочтя, что этим их долг исполнен и справедливость восстановлена? Нет, но чтобы стало уже какой-то политикой, стратегией: пусть у всех не будет того, что не имели они?