Великая трансформация. Политические и экономические истоки нашего времени - страница 7

А иногда там, где на карту была поставлена судьба малых государств, войну удавалось предотвратить путем целенаправленного устранения ее причин. Малым странам не позволяли нарушать статус-кво какими-либо действиями, способными спровоцировать войну. Голландское вторжение в Бельгию в 1831 г. привело в конечном счете к тому, что последняя получила статус нейтрального государства. В 1855 г. была нейтрализована Норвегия; в 1867 г. Голландия продала Люксембург Франции, Германия заявила протест, и Люксембург стал нейтральным. В 1856 г. целостность Османской империи была объявлена необходимым условием европейского равновесия, и Европейский концерт всячески стремился сохранить эту империю; после 1878 г., когда для подобного равновесия считался необходимым ее распад, расчленение Турции проводили столь же планомерно и методично, хотя в обоих случаях соответствующее решение означало жизнь или смерть для целого ряда малых народов. Между 1852–1863 гг. Дания, а между 1851–1856 гг. германские государства грозили нарушить равновесие, однако каждый раз малые страны вынуждены были подчиняться диктату великих держав. Свобода действий, предоставляемая им системой равновесия, использовалась в подобных случаях великими державами для того, чтобы добиться общей цели, а целью этой — в данных обстоятельствах — оказался мир.

И все же следует признать, что между периодическим устранением опасности войны посредством снятия напряжения в конкретной ситуации или путем нажима на малые страны, с одной стороны, и столь глобальным историческим фактом, как Столетний мир, с другой, существует огромное различие. Причины, которые могут нарушать международное равновесие, воистину бесчисленны — от амурных приключений коронованных особ до засорения устья какой-нибудь реки, от богословского спора до технического открытия. Простой рост богатства и народонаселения страны или, напротив, их уменьшение неизбежно приводят в движение определенные политические силы, а войны и сдвиги в соотношении внешних факторов всякий раз отражают перемены внутренние. Даже хорошо отлаженная система равновесия сил может обеспечивать мир без постоянной апелляции к угрозе войны лишь тогда, когда она способна непосредственно влиять на эти внутренние факторы, предотвращая любое нарушение равновесия уже в зародыше. Если же дисбаланс успел приобрести достаточно мощный собственный импульс, то исправить его и восстановить равновесие способна опять же только сила. Чтобы гарантировать мир, нужно устранить причины войны — эта банальная истина очевидна для всякого, однако далеко не все понимают, что для достижения подобной цели необходимо контролировать поток жизни у самых истоков.

Священный Союз сумел этого добиться с помощью особых, характерных именно для него средств. Европейские монархи и аристократы образовали Интернационал кровного родства, а римско-католическая церковь обеспечила его штатом добровольных чиновников, занимавших в Южной и Центральной Европе всю социальную лестницу — от самых верхних до самых нижних ее ступеней. Таким образом, иерархия происхождения и иерархия благодати, объединившись, превратились в весьма эффективный инструмент власти в отдельных государствах, и чтобы гарантировать мир на всем континенте, ему требовалось одно-единственное дополнение — военная сила.

Между тем Европейский концерт, пришедший ему на смену, не имел ни феодальных, ни клерикальных щупальцев, представляя собой, самое большее, некую рыхлую федерацию, совершенно несопоставимую по своей внутренней сплоченности с шедевром Меттерниха. Только в отдельных случаях оказывались возможными встречи представителей великих держав, а их взаимное недоверие оставляло широкий простор для всевозможных интриг, закулисных махинаций и дипломатического саботажа; совместные военные акции стали редкостью. И однако то, чего Священный Союз, с его полным единством идеологии и практических целей, смог лишь достичь в одной только Европе организацией частых вооруженных интервенций, это шаткое образование, именовавшееся Европейским концертом, совершило в масштабах всего мира, прибегая к силе куда реже и с гораздо меньшей жестокостью. Чтобы объяснить этот поразительный результат, нам следует найти скрытый, но мощный социальный механизм, который, действуя в новых исторических условиях, смог сыграть роль, принадлежавшую прежде королям и епископам, и эффективно обеспечить интересы мира. Этой анонимной силой была финансовая олигархия.