Великие пророчества о России - страница 69

Последовательница учения Е. П. Блаватской, известная русская теософка Е. Ф. Писарева, основываясь на эпизодах, которые относятся к жизни Елены Петровны в детстве, была убеждена в том, что «Е. П. Б. обладала ясновидением; невидимый для обыкновенных людей астральный мир был для нее открыт, и она жила наяву двойной жизнью: общей для всех физической и видимой только для нее одной!».

Но и та жизнь Елены Петровны, которая находилась на виду всех, была полна поступков, вызывавших удивление у окружающих. В 1847 году она вместе с дедушкой и бабушкой переселилась в Тифлис. Там Елена Петровна познакомилась с молодым князем Александром Голицыным, беседы с которым укрепили ее интерес к масонству. Другим ее приятелем стал местный чиновник Никифор Васильевич Блаватский. Елена Петровна дала ему согласие на брак. Но, как вспоминала ее сестра Вера, замужество понадобилось Елене лишь для того, чтобы «вырваться из родного дома, найти самостоятельность».

И спустя всего несколько месяцев после свадьбы Елена Петровна оставила мужа. Родным она сообщила, что намерена поехать к отцу, который должен был встретить ее в Одессе. Правда, еще при отъезде Елены Петровны из Тифлиса ее дед сомневался, что своевольная внучка отправится именно к отцу. Поэтому для «сопровождения» Блаватской, а на деле — присмотра за ней, семья выделила дворецкого и еще трех человек из прислуги. Всех этих людей Елена Петровна обвела вокруг пальца, перехитрила как бы между прочим. Она нарочно задержалась в пути и, прибыв в Поти, опоздала на пароход, который уже отправился в Одессу. В потийской гавани стоял под парами другой корабль, английский пароход «Коммодор». Не скупясь на щедрое денежное вознаграждение, она уговорила капитана взять на борт ее и четырех слуг. «Коммодор» был выбран Блаватской не случайно. Он шел не до Одессы, а до Керчи, затем до Таганрога на Азовском море и далее до Константинополя. Доплыв до Керчи к вечеру следующего дня, она отправила на берег слуг, чтобы они подыскали подходящее жилище и подготовили его к утру для временного проживания.

Пожелав слугам удачи, она осталась на корабле и той же ночью поплыла дальше до Таганрога одна.

В Таганроге у Блаватской возникли трудности с пересечением границы: у нее ведь не было на руках паспорта, по которому она могла беспрепятственно выехать в другую страну. Впрочем, в одном из позднейших писем, адресованном генерал-губернатору Кавказа А. М. Дондукову-Корсакову, она утверждала, что такой паспорт, выписанный ее мужем Н. В. Блаватским, у нее якобы имелся.

Однако это совершеннейшая неправда, в чем она призналась спустя много лет в другом письме — начальнику жандармского управления города Одессы III отделения собственной его императорского величества канцелярии.

Ее чистосердечное признание в том, что она нелегально выехала из России и совершила тем самым уголовное преступление, помогает понять ход действительно происходивших событий.

Английский корабль должен был в Керчи подвергнуться таможенному досмотру. Блаватская вовсю строила глазки капитану и вызвала у него к себе явные симпатии. Ей предложили переодеться юнгой. Настоящего юнгу спрятали в угольном трюме. Чтобы не привлекать внимания таможенников, ее представили больной, укутали одеялами и уложили в гамак.

По прибытии в Константинополь с помощью подкупленного стюарда Блаватская сошла незамеченной на турецкий берег. Первые впечатления о своей свободной жизни она откровенно передала в рассказе «Сияющий щит» из серии «Необычайные истории», напечатанном в нью-йоркской газете «Сан» в январе 1876 года с подзаголовком «Чудесные силы Пророчествующей Девы Дамаска»: «Наша маленькая избранная компания представляла собой группку беззаботных путешественников. За неделю до этого мы приехали в Константинополь из Греции и с тех пор по четырнадцать часов каждый день ходили вверх и вниз по крутым склонам Перы, посещали базары, забирались на вершины минаретов…»

Елена Петровна с детства ходила быстро и легко, немного раскачиваясь, любила широкий мужской шаг. Сказались, вероятно, прогулки с отцом, артиллерийским офицером.