Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина - страница 11

– Жрать хочется, господин лейтенант, ― сказал тот патрульный, что дожидался у дверей. ― Может, зайдём куда-нибудь? Как только этого сдадим. Куда его, на гарнизонную губу или сразу в округ?

– Этого, Пчелидзе, ― усмехнулся лейтенант, ― мы доставим в штаб Космофлота. Этих, ― уточнил он.

– О как! ― удивился десантник. ― А пожрать там есть, господин лейтенант?

– Там отличный буфет, ― ответил лейтенант. ― И недорогой.

– А нас пустят? ― усомнился Жуков. ― Штаб флота как-никак. Вас, господин лейтенант, точно пропустят, а нас с Пчелидзе?

– Пустят, ― успокоил его лейтенант. ― Уж если в штаб попал, то и в буфет попадешь. Главное, не наглеть и адмиралов локтями не расталкивать…

И вдруг бешено зыркнул на десантника. Похоже, изображать невозмутимость командиру патруля удавалось уже из самых последних сил.

― Пойми, капитан, у нас просто нет иного выхода!

Адмирал Сильвио Парамонов был смущен ― или талантливо разыгрывал смущение, Иван не решил еще, что происходит на самом деле.

– Мы разбиты, мы отступаем по всем фронтам! ― продолжал Парамонов. ― Флармии уже в Солнечной системе. Всё, что дальше орбиты Юпитера, для них собственный задний двор.

– Вы посылаете нас на смерть, господин адмирал, ― угрюмо сообщил Шарганов. ― Вы не имеете права.

– Ты военный, капитан! ― удивился адмирал. ― Посылать на смерть ― это мое право и моя обязанность. Умереть по приказу ― твой долг. Забыл присягу?

– Я – не забыл.

Окончание фразы «а она – не приносила» было слишком очевидным. Поэтому оба они, мужчины, военные, одновременно уставились в пол.

– Мы пытались им объяснить… ― Парамонов, все еще не поднимая взгляд, неловко развел руками. ― Бесполезно. Те, кто выжили, для флармиев – экипаж. Экипаж должен быть передан им. Точка. Ну и, чего уж там, когда вы выходили в рейд, на борту были в том числе настоящие курсанты, от силы парой лет старше. Мальчишки…

– Да, адмирал. Мальчишки.

Это тоже прозвучало как «а не девчонки». И пара лет в таких случаях – значимый рубеж.

Для людей, во всяком случае. Флармии скидку на возраст и при других обстоятельствах не делали, с самого начала, когда война многим казалась обычной. Ни на возраст, ни на пол. Все обитатели побежденных миров это запомнили натвердо… в тех редких случаях, когда случайно оставалось, кому запоминать.

Правда, у флармиев, кажется, вообще нет концепции детства как такового. Каким уж именно образом столь продвинутый вид ухитряется обходить проблемы роста и взросления, какие аналоги деления-почкования-клонирования позволяют им множить свой род, при чем тут Первое Яйцо – даже у ксенобиологов согласия по этому вопросу не было, а для Космофлота он просто не стоял. Такие вопросы – исключительное право победителей. Флот должен был сделать все, чтобы ими оказались земляне. Он и сделал все, что мог – но…

– Ну хоть ты-то мне расскажи… ― с тоской произнес адмирал. ― Откуда вообще взялись эти обломки крушения, да еще почти возле самого Фларма? И что это за чушь – «как будто синий клипер на бесцветной волне»?

– Не могу знать, ― с каменным лицом отчеканил Иван. ― Находился на орудийной палубе. Шлюз, куда был принят аварийный объект, расположен в навигационном отсеке, тремя ярусами выше.

– А потом? Ты своими глазами видел…

– Не могу знать. Девчонку – видел. Обломки чего-то – видел. Клипером они прежде могли быть ничуть не хуже, чем чем-либо иным.

Адмирал вздохнул. Мозг корабля, конечно, зафиксировал все с точностью – но он сейчас недоступен. А информационная емкость спасательной капсулы вместила жалкие крохи тех сведений, которые хранит сеть «Дежнёва».

Можно, конечно, было хотя бы прислушаться повнимательней к рассказам самой девочки – но некогда это делать, некому, да и незачем теперь.

– Ваше право, адмирал ― послать в бой… ― Голос Ивана был не менее каменным, чем выражение лица. ― Меня. Не… нас обоих. И в бою я могу выжить. В любом, самом страшном бою! Невероятная случайность… На «Дежнёве» мы отправились к Фларму умирать, но я выжил, вот что я имею в виду. А сейчас вы приказываете совершить самоубийство. Причем не только мне.

– Не приказываю, а прошу, ― тихо сказал Парамонов.