Великий Моурави 4 - страница 41
Филарет.
"Терпеть не беда, - продолжал размышлять Филарет, - было б чего ждать. А
чего ждать? Большую воду! Без Балтийского моря и Черного Руси не дышать. На воде
век вековать, на воде его и покончить. А начинать с чего? С наибольшего врага -
Речи Посполитой! За нею обуздать немцев Габсбургов! Потом присмирить свейского
короля! А уж потом приструнить Турцию и взнуздать Иран! А посему поступить
мудро: Иран использовать зело, а Турцию задобрить. Ох, не легко вновь поднять
Москву над миром! Ох, не легко вывести ее на широкую дорогу Ивана Грозного...
Грузинские рубежи сопредельны с Турцией и Ираном, и, завтрашний день предвидя,
следует грузинцев в православии поддержать. А сегодня о шляхте помнить надо".
Оценивая Грузию как надежный заслон на юге, патриарх Филарет повелел
провести к нему послов царя Теймураза с пышностью и оказать им такой почет,
какой оказывался послам самых могущественных стран Запада и Востока.
День был отменный, звонко падала капель, вещая тепло, и где-то неумолчно
щебетали птицы, не то в голубом просторе, не то в золотых клетках, поставленных
в переходах, где проходили архиепископ Феодосий, иереи и монахи. А в сенях их
встретили дворяне, дьяки и гости в парчовых нарядах, таких ярких, что
архимандрит Арсений даже сощурился. Чем поднимались выше, тем больше золота и
серебра вплеталось в одежды, ковры и ткани. И в заключение торжественного
шествия предстала перед посольством во всем своем великолепии Крестовая палата.
Сопровождаемый симоновским архимандритом Лекоем, богоявленским игуменом Ильей и
казначеем старцем Сергием, архиепископ Феодосий благоговейно вступил в эту
"святая святых" Филарета.
С одного взгляда оценил архиепископ Феодосий парадное облачение Филарета.
"Большая риза", сверкающая самоцветами, и особенно клобук, вязанный из белого
крученого шелка, с изображением херувима, обнизанным жемчугом, как регалии
"большого наряда", свидетельствовали об уважении русской патриархии к иверской
церкви. И справа и слева от патриарха расположились на скамьях патриаршие бояре
и приказные люди. Они встретили посольство не с заказанными улыбками, а с
искренним доброжелательством. Еще в сенях, благословляя представителей
московского синклита, Феодосий вновь ощутил возможность священного союза между
Картли-Кахети и Россией. Надежда на этот спасительный выход укрепилась здесь, в
Крестовой палате.
Представлял посольство думный дьяк Иван Грамотин. Его медлительный голос
звучал задушевно, как бы подчеркивая нелицеприятность встречи.
- Великий государь Филарет Никитич, святейший патриарх московский и всея
Руси, грузинцы - архиепископ Феодосий, архимандрит Арсений да архидьякон Кирилл
- вам, великому государю, святейшему патриарху, челом ударили.
Величаво поднялся Филарет, не спеша оправил воскрылия с золотыми
дробницами и благословил грузинских иереев. Говорил он недолго, но достойно,
напоминая завет московских патриархов: "иметь в святой апостольской церкови со
всеми с вами един совет, и едину волю, и едино хотение, и едино согласие, и
едино моление..." Едиными устами и единым сердцем призывал Филарет русийских и
иверских пастырей возносить молитвы о ниспослании конечной победы над
супостатами и еретиками.
В знак понимания Феодосий благоговейно приложился к руке патриарха, затем
к его клобуку и передал на пурпурном бархате с серебряными кистями грамоту царя
Теймураза.
На середину малинового ковра вынесли скамью, на которой, по соизволению
патриарха, расположились посол и два старца. Следуя правилам, Иван Грамотин
объявил, что иверские пастыри бьют челом святейшему Филарету, и условно поднял
руку.
Тотчас монахи из духовной свиты посольства, стараясь не касаться ковра,
поднесли Филарету крест воздвизальный. Любитель редкостных работ, Филарет
залюбовался крестом, искусно вырезанным из самшита - кавказской пальмы и
обложенным серебром.
Черные янтарные четки и черный ладан, дары Филарету, говорили о трауре
Кахети, о торжестве духа над земной суетой. Но превратности судьбы научили