Великий Моурави 4 - страница 42

Филарета умело сочетать проявления духа и плоти. Поэтому в его ответных дарах

Феодосию наряду с образом преподобного отца Варлаама Хутынского, чудотворца,

поблескивал добротный серебряный ковш с надписью: "Питие в утоление жажды

человеком здравие сотворяет, безмерное же вельми повреждает. 1624-го лета,

месяца марта дня 3-го; куфтерь - восточная шелковая ткань, подобная той, которую

сбрасывала обольстительница, искушая святого Антония; сорок соболей ценных, с

черною мочкою и голубым подшерстком, способных взволновать всех княгинь Северной

и Южной Кахети; и в придачу двадцать рублев денег в бисерной кисе. Так же

отразились небо и земля в ответных дарах архимандриту Арсению: наряду с образом

святой великомученицы Екатерины переливались сорок соболей в кошках и хвостах,

камка - персидская ткань с узорами, и в придачу пятнадцать рублев денег в

бархатной кисе. Мотивы веры и юдоли отразились и в ответных дарах архидьякону

Кириллу; наряду с образом Дмитрия, прилутцкого чудотворца, веселили глаз сорок

куниц-желтодушек, кизилбашская ткань с разводами соблазнительного цвета вина и в

придачу четырнадцать рублев денег в кожаной кисе.

В сводчатые окна, перекрытые узорчатой решеткой, врывался буйный

переплеск гудящей меди. Звонили на всю Ивановскую.

Не сгибаясь, восседал патриарх, пытливо наблюдал за послами - остался

доволен: сближались трудные пути России и Грузии. "Сблизятся и рубежи", -

подумал он и условно коснулся панагии.

Думный дьяк, держа в правой руке горлатную шапку, левой приподнял грамоту

царя Теймураза и объявил послам, что патриарх велит ту грамоту перевести,

выслушает и иным временем учинит ответ.

Вновь поднялся Филарет и, стоя, как и вначале, благословил грузинских

иереев.

Кропотливо сличал патриарший дьяк Шипулин тексты двух грузинских грамот:

царю и патриарху. Была в них заложена одна и та же мысль: что шах Аббас, как

дикий зверь, лукав и злонравен. Он же, царь Теймураз, ради любви, православия и

благочестия готов стать под высокую руку царя Михаила Федоровича: "И мы все и

вся наша земля да будет царствия вашего работники ваши..."

Дела Грузии были ясны, как солнышко. Теперь, не отпуская послов свейского

короля, предстояло распутать исфаханский узел. Персидские послы Булат-бек и

Рустам-бек томились в Москве уже не меньше, чем ранее посланные в Исфахан

русские послы Коробьин и Кувшинов...

Гудела Ивановская площадь, народу все прибывало. Филарет торопился

закончить дела Посольского приказа. Наступал час городского приема. Уже тянулись

к просторным хоромам за благословением новые воеводы, перед тем как сесть на

коня да взять саблю, служилые, празднующие новоселье, и те, кто дочерей сговорил

замуж выдать, и попы, и монахи. Несли они патриарху преподношения "по силе и

возможности".

Не весел был на прошлой неделе царь Михаил Федорович. Охота в дебрях

политики никак не тешила его, а властность патриарха порой не только изумляла,

но и пугала. От патриарха не укрылась печаль сына, и он вызвал старшего

стряпчего и повелел сделать тотчас же "обсылку" - доставить в государев дворец

разные лакомства, угощения и новинки, полученные им, Филаретом, в дар с разных

концов Московского государства. Пусть царь хоть на час возвеселится! Предстоит

важный выход к послам шаха Аббаса. И тут же, не мешкая, направил старшего

постельничего на Казенный двор с наказом готовить "наряд Большие казны", ибо

регалии - царская утварь: бармы, скипетр и державное яблоко - затушуют личное

настроение царя и подчеркнут его неземное величие.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

В опочивальне архиепископ Феодосий, готовясь к утренней трапезе, не

переставал сетовать: идут дни, недели, а ответ патриарха и самодержца на грамоты

задерживается. Остается смиренно уповать на небо и продолжать лицезреть святыни

и другие чудеса стольного города Москвы. Феодосий прислушался, лицо его озарила

радостная улыбка: из смежной горницы доносился густой голос архидьякона Кирилла:

- Дар Чудова монастыря: пять иконок преподобного Варлаама Хутынского в