Великий тайфун - страница 11

— Правильно! — гудел народ.

Толпа заполнила всю панель. Прохожие сворачивали на мостовую.

— А что говорит Временное правительство? — Человек обвел подозрительным взглядом толпу, достал из кармана измятую газету. — Вот что говорит министр иностранных дел господин Милюков:

— Слыхали? — Оратор зло усмехнулся. — Мы, говорит, против захватных тенденций. Мы, говорит, хотим только завладеть Дарданеллами и отнять у Турции Константинополь. Вот куда гнет Временное правительство!

В стеклянной двери магазина показался почтенный господин с бородой на обе стороны. Он повернул ключ в дверном замке и опустил железную ставню.

— Мир и братство народов нам нужны, а не Константинополь, — потрясая кулаком, закончил оратор свою речь.

Человека с усами-запятыми сменил другой оратор, но я отошел от толпы и снова зашагал по Невскому. Я приходил все в большее и большее возбуждение. Шел как зачарованный.

«Революция!.. Революция!..»

Передо мною одна за другой вставали картины революционного прошлого, куда корнями своими уходило то, что свершается сейчас. Здесь, в этом городе, у берегов Невы, в муках рождалась русская революция. Здесь жили и действовали первые республиканцы — члены «Северного общества»; революционные демократы — Белинский, Добролюбов, Чернышевский; создатель русской «Марсельезы» Петр Лавров; организатор первой русской марксистской группы «Освобождение труда» Плеханов; первый большевик Ленин, о котором жандармский полковник Зубатов еще в 1900 году писал по начальству: «крупнее Ульянова сейчас в революции нет никого». В 1905 году в этом городе впервые поднялся на борьбу с самодержавием весь рабочий народ. Отсюда Россию потрясали рабочие стачки. Невский проспект был свидетелем многих политических демонстраций. В февральские дни 1917 года к Невскому проспекту, как к сердцу столицы, от фабрик и заводов шли с красными знаменами тысячные толпы рабочих. С крыш домов Полицейские расстреливали из пулеметов восставший народ. Казалось, еще звучал похоронный гимн из уст десятков тысяч людей, всего пять дней назад провожавших на Марсово поле убитых в дни революции.

Вот знаменитый Казанский собор на высоком гранитном цоколе, с полукруглыми серыми колоннадами, протянувшимися по обе стороны портика. Здесь сорок лет назад, 6 декабря 1876 года, впервые в России взвился красный флаг, произошла первая студенческая демонстрация.

Невский проспект уперся в Александровский сад, серевший за железной оградой голыми ветвями лип. За липами вытянулось вдоль сада необыкновенной красоты здание Адмиралтейства с взвившейся высоко в небо золотой иглой. Справа открылся вид на Дворцовую площадь с гранитной колонной посредине площади.

Так вот он, царский дворец, творение великого Растрелли, ставший одним из самых мрачных убежищ коронованных убийц! Он стоял как призрак прошлого. Вся история царствования дома Романовых — придворные интриги, казни, междоусобная борьба за трон, дворцовые перевороты, убийство женой мужа, сыном отца и, как конец царствования, мистицизм, внушенный мужиком-проходимцем, — все пронеслось у меня в голове.

Я вышел на набережную. Нева лежала покрытая грязным льдом. Вдали, за рекой, серела Петропавловская крепость. Я замер, увидев ее мрачные стены, за которыми погибло столько выдающихся деятелей революции. На башне Петропавловского собора железный, вращающийся по ветру ангел удивительно напомнил повешенного человека.

Чувство негодования охватило меня.

Я постоял возле ажурных ворот дворца с орлами и гербом. В эти ворота Халтурин, когда он работал во дворце столяром, проносил динамит, чтобы взорвать Александра Второго вместе с его дворцом. Всегда, когда я вспоминаю об этом, в глубине души сожалею, что покушение это не удалось, хотя я, как ты знаешь, никогда не был сторонником террора.

Осмотрев дворец, я вышел к Невскому. Навстречу мне двигалась колонна солдат; передние несли транспарант с надписью: