Великий йог Тибета Миларепа - страница 53
. Я хотел наполнить твое сердце горьким раскаянием и печалью, граничащими с отчаянием, и потому так унижал тебя. Но ты терпеливо и кротко все переносил, ни на секунду не ослабив веры в меня, и в награду за это ты будешь иметь учеников, исполненных веры, наделенных энергией, умом, состраданием, с самого начала обнаруживающих качества, делающие их достойными шишьями. Они не будут искать наслаждений, не будут стремиться к богатству и будут терпеливыми, стойкими и усердными во время медитации. Они достигнут мудрости и будут преисполнены милосердия и истины. Каждый из них станет совершенным ламой, и слава об иерархии Каргьютпа будет расти, как прибывающая луна. Поэтому радуйся».
Так мой гуру воодушевлял, хвалил и радовал меня, и начались мои счастливые дни.
Это третье (приносящее заслугу) деяние — обретение мной страстно желаемых посвящения и Истины».
ГЛАВА VII. ОБУЧЕНИЕ ПОД РУКОВОДСТВОМ ГУРУ
О результатах, достигнутых Джецюном во время медитации и изучения религии; о последнем путешествии Марпы в Индию; о пророческом сне Джецюна и истолковании его Марпой; о наставлениях, данных Марпой четырем ближайшим ученикам.
Затем Речунг спросил: «После обретения Истин ты сразу отправился в отдаленное безлюдное место или продолжал жить у гуру?»
Джецюн ответил: «Мой гуру велел мне остаться и сказал, что будет обеспечивать меня пищей и всем необходимым, что он и делал с большой щедростью. Я удалился медитировать в пещеру, называемую Лхобрак-Так-Нья, с большим запасом продовольствия. Там я обычно сидел в неподвижной позе в любое время суток с зажженным светильником на голове до тех пор, пока светильник сам не затухал. Прошло одиннадцать месяцев, и мой гуру вместе с женой навестили меня и принесли еду для совершения ритуальной трапезы. Гуру сказал мне: «Мой сын, очень похвально, что ты можешь медитировать одиннадцать месяцев, не давая остыть подушке, на которой ты сидишь. Но сейчас разломай стену, огораживающую твое место, и выйди к твоему старому отцу немного отдохнуть и рассказать о приобретенном тобой опыте».
Хотя мне не хотелось прерывать медитацию, я должен был подчиниться моему гуру. Я стал ломать стену, но мне было жаль это делать, и я медлил. Тогда жена гуру, подойдя, спросила: «Сын, ты выходишь?» «Мне не хочется ломать стену», — отвечал я. «Почему так? Ты же знаешь, как важны Мистические Предзнаменования. Кроме того, лама очень вспыльчив, и, если появятся какие-нибудь неблагоприятные предзнаменования из-за твоей задержки, тебе несдобровать. Я помогу тебе разобрать стену и быстро выйти». Сказав это, она разобрала стену[126], и я вышел в полной растерянности.
Мой гуру дал указание жене: «Пока мы, отец и сын, будем совершать церемонии, посвященные его медитации, ты, Дамема, приготовь еду». Когда мы уже сидели за трапезой, он спросил: «Мой сын, к какой вере и к каким убеждениям ты пришел при исследовании этих Истин? Какой опыт и какое понимание ты приобрел? — и добавил, — Не теряй времени и отчитайся мне».
Тогда, преисполненный искреннего, глубокого смирения, я стал на колени и, сложив ладони, со слезами на глазах спел экспромтом хвалебный гимн моему гуру, в котором в качестве предисловия к моему рассказу о приобретенных мной опыте и знаниях я семикратно выразил мое благоговение перед ним: