Великолепная Ориноко - страница 11
смягчать климат.
В тот день небо было затянуто дождевыми облаками, встречный западный ветер создавал приятное ощущение свежести, и пассажиры не слишком страдали от жары.
Устроившись на палубе, сержант Марсьяль и Жан любовались берегами реки.
Большинство же пассажиров были равнодушны к этому зрелищу, за исключением трех географов, оживленно обсуждавших мельчайшие детали ландшафта[49].
Конечно, обратись к ним Жан, они с радостью ответили бы на все его вопросы. Но, во-первых, суровый и бдительный сержант Марсьяль ни за что не позволил бы посторонним вступить в разговор со своим племянником. А, во-вторых, тот и не нуждался ни в чьей помощи. Разбираться в селениях, островах и изгибах реки ему позволял надежный путеводитель, книга господина Шафанжона. Автор ее поведал о двух путешествиях, которые он совершил по поручению министра народного образования Франции. Во время первого путешествия в 1884 году Шафанжон исследовал нижнее течение Ориноко от Сьюдад-Боливара до устья Кауры, включая этот крупный приток. Второе путешествие в 1886—1887 годах было посвящено исследованию реки от Сьюдад-Боливара до ее истоков. Повествование французского ученого было столь подробным и точным, что Жан надеялся извлечь из него немалую пользу.
Само собой разумеется, что сержант Марсьяль предусмотрительно запасся достаточным количеством пиастров[50], необходимых для всех дорожных расходов. А также — стеклянными украшениями, тканями, ножами, зеркальцами, жестяной посудой и грошовыми безделушками, что должно было содействовать установлению контактов с индейцами льяносов. Вся эта мишура наполняла ящики, составленные вместе с остальным багажом в глубине дядюшкиной каюты, смежной с каютой племянника.
Жан, положив книгу на колени, внимательно вглядывался в скользящие перед его взором берега. Нужно сказать, что путешествие его соотечественника было сопряжено с гораздо большими трудностями, так как он вынужден был пройти под парусом или на веслах путь до устья Апуре, куда теперь пассажиров доставляли пароходы. Однако выше устья Апуре возникали непреодолимые для пароходов препятствия, а потому сержанту Марсьялю и его юному спутнику предстояло вернуться к этому примитивному и не слишком комфортабельному способу передвижения.
Утром «Симон Боливар» прошел мимо Орокопиче. Остров этот щедро снабжает сельскохозяйственной продукцией главный город провинции. В этом месте русло Ориноко сужается до девятисот метров, но выше по течению становится почти в три раза шире. С палубы Жану хорошо была видна вся равнина, монотонность которой нарушалась круглящимися тут и там холмами. В полдень все пассажиры — их было человек двадцать — собрались к обеду в салоне. Господин Мигель и его спутники одни из первых заняли свои места за столом. Сержант Марсьяль поспешил за ними, не слишком любезно подгоняя своего племянника, что не ускользнуло от взора господина Мигеля.
— Экий грубиян этот француз, — заметил он сидящему рядом с ним господину Баринасу.
— Что вы хотите, он же солдат, — ответил тот.
Военный покрой одежды бывшего сержанта не позволял ошибиться.
Перед обедом сержант выпил рюмку анисовки — тростниковой водки, настоянной на анисе. Жан, явно не питавший склонности к крепким напиткам, совершенно не нуждался в аперитиве[51], чтобы с аппетитом приняться за еду. Дядюшка с племянником заняли место в глубине салона, и суровая физиономия старого служаки отбивала всякую охоту сесть рядом с ними.
Зато наши географы, усевшись в центре, привлекали всеобщее внимание. Цель их путешествия была известна, и все пассажиры с интересом прислушивались к их разговорам. Почему сержант Марсьяль не хотел, чтобы Жан принимал участие в общей беседе, — совершенно непостижимо!
Меню было разнообразным, однако качество пищи оставляло желать лучшего. Но, отправляясь в путешествие по Ориноко, не следует быть слишком привередливым. Более того, нужно радоваться, что в течение всего плавания вам все-таки подают бифштексы, хотя они и напоминают плоды каучукового дерева, рагу, плавающее в желто-шафранном соусе, яйца, такие твердые, что хоть сажай их на вертел, или куски курицы, которую можно кое-как разжевать только после многочасового тушения. Что касается фруктов, то в изобилии имелись бананы — либо в натуральном виде, либо под сладким соусом, превращающим их в некое подобие джема. Хлеб? Очень неплохой, но, конечно, из кукурузной муки. Вино? Да, но довольно скверное и дорогое. Таков был этот «альмуэрсо», этот обед, оказавшийся, кроме всего прочего, весьма непродолжительным.