Великоруссы - страница 11

Весьма характерную особенность великоруссков, в противоположность, например, малоруссам, составляет их семейный и общинный быт, который. однако, лишь сравнительно недавно обратил на себя внимание исследователей. Еще Надеждин в 1837 г., в своей статье о великоруссах, обошел совершенно отличие в данном отношении, и только благодаря иностранному наблюдателю, Гакстгаузену, особенности этого быта сделались предметом научного изучения. Патриархальность исконной великорусской семьи, с полным подчинением большаку, с общностью семейного имущества, со стеснением свободы личности, особенно женщины, является резкой противоположностью семейным отношениям у малоруссов, у которых, как выражается Костомаров, «опека родителей над взрослыми детьми признается несносным деспотизмом», «семьи делятся и дробятся, как только у членов семьи является сознание о потребности самобытной жизни» и «правило: каждому свое, строго соблюдается в семействах». Вообще, в великорусском обычном праве общинное начало имеет выдающееся значение и выражается как в организации семьи, так и в общине, в способе владения землей и в артели. Основное начало общинного землевладения заключается в равномерном пользовании членов общества землей и в уравнительной раскладке между ними общинных сборов и повинностей, причем различие и сложность общинных порядков, устанавливаемых «миром», вызывается разнообразными условиями крестьянского хозяйства в различных местностях и особенно количеством и качеством общинной земли. Возникающая по истечении некоторого времени неуравнительность пользования устраняется переделом земли. Общинное начало подвергается некоторому ограничению началом личным (правом лица на плоды его труда). Так, например, при общинном владении, расчистки, сделанные отдельными лицами, остаются в их пользовании, пока не окупится их труд; точно так же личный труд не остается без влияния и на величину долей при разделе семейного имущества. В некоторых артелях, построенных вообще на начале общности труда и разделе между членами общего заработка – лицо, труд которого слишком неравен с трудом остальных, получает неравную с ними долю из общего заработка. В противоположность таким порядкам у великоруссов, южно-русс смотрит на обязательную общинность и ответственность личности миру, как на «несноснейшее рабство и вопиющую несправедливость»; в малороссийской «громаде» каждый член – независимая личность и самобытный собственник; «обязанность его к громаде – только в сфере тех отношений, которые устанавливают связь между членами для взаимной безопасности и выгод каждого». И тем не менее, новейшие исследования выяснили, что и у малоруссов существовало общинное владение землей и в некоторых местностях существует и по настоящее время, а также, что у них есть и разнообразные виды артелей. Несомненно, однако, что малорусское обычное право, как оно сложилось под влиянием исторических условий, отличается от великорусского большим развитием личного начала и слабостью начала общинного.

В тесной связи с русским семейным и общинным бытом, с господством в семье большака, а в общине «мирового» начала, подчиняющего себе личность, развилось, по-видимому, и то государственное начало, которое воплотилось в Московском царстве. Прежний великий князь, старший из удельных князей, превратился в отчича и дедича государства, в большака-домохозяина, в «великого государя», владетеля всей земли и господина над всеми на ней сидящими. Царь явился олицетворением «мира», перед которым все равны и все обязаны беспрекословным повиновением, который собирает и назначает в пользу мира сборы и повинности, который раздает в пользование большие или меньшие наделы (поместья) и приставляет к разным делам приказчиков, судит и рядит, карает и жалует, лишь по своей воле советуясь со «стариками» и «духовными отцами», или обращаясь даже, в трудных случаях, за советом к настоящему миру, к лучшим выборным людям, к земским соборам.

Объяснение этого представления о царской власти, по мнению Кавелина, надо искать в той обособленной среде, в которой развивалось великорусское племя, образовавшееся из слияния славянских колонистов с финнами и во внесении последними новых элементов в русское начало, принесенное колонистами с Запада. «В образовании великорусской ветви, ее расселении и обрусении финнов, состоит интимная, внутренняя история русского народа, оставшаяся как-то в тени, почти забытая; а между тем, в ней-то именно и лежит ключ ко всему ходу русской истории». В этих словах Кавелина, несомненно, есть значительная доля правды, но какая – сказать очень трудно, потому что, вообще, финский субстрат великорусского племени только недавно начал серьезно изучаться, в его отдельных современных остатках, а для выяснения культуры прежних финнов и ее влияния на русских колонистов покуда имеются только некоторые намеки.