Венец. Эпизод третий - страница 32

— Адвоката, — наконец произнес Мохов. Твердо, как ему наверняка казалось.

— Какой тебе адвокат, болезный? — удивленно сморщился я. — На тебе восемь трупов, тебе священник нужен, а не адвокат! Максимум, о котором ты можешь сейчас просить — выслушать твою версию и сэкономить мне артефакт на дознании, чтобы с тебя, идиота, хоть какой-то прибыток вышел.

— Да какие трупы, начальник! — завопил сломавшийся-таки преступник. — Я в жизни никого не убивал. Я честный вор!

— Можно подумать, я никогда раньше «честных воров» на мокрухе не брал, ага!

Веером я развернул перед ним фотографии с лицами убитых девушек.

— Смотри, падла! Узнаешь их? Вижу, Панфилову Анну ты узнал уже. Как насчет этих? Всплывают в памяти, мразота?

— Я никого не убивал! А ту девку я только обокрасть хотел! Только обокрасть, понял? У нее в ушах рыжья было тыщи на три, и на пальцах еще!

— А убил потом зачем?

— Да я не убивал!

Мохов оказался, как ни странно, крепким орешком. Он довольно быстро адаптировался к ситуации и теперь пытался подстроить под нее свою стратегию. Довольно убедительно смещал фокус с убийств на попытку кражи. И, пусть я и не думал считать его убийцей, у него могло бы получиться. Если бы я не знал со всей определенностью, что он мне врет.

Он сразу узнал Панфилову. И кого-то еще из девчонок на фото — я не смог отследить, кого именно. Он не знал, что они мертвы до того момента, пока я ему об этом не сказал. Понимал, что помогая людям Горына, он участвовал в преступлении, жертвами которого были приезжие девушки, однако его это не слишком волновало. Даже сейчас Мохов думал только о том, как выкрутиться из-под ареста.

— Тогда как ты объяснишь, что после встречи с тобой, ее нашли мертвой на пляже? Утопленной.

— Я не знаю! Может, купаться полезла и утопла!

— Или ты ей помог?

— Да зачем мне это, начальник?

Я внимательно слушал все, что говорил Мохов, каждую его фразу, каждое слово. Читать мысли я не умел, но мог знать, правду он мне говорит или нет. Плюс за годы службы в УБОМПе, я научился не только чуять ложь, но и понимать, что за ней скрывалось. Мотивы, недосказанности, эмоции. Догадки, не более того, но ошибался я редко.

Сейчас, анализируя все, что мне сказал задержанный, я, кажется, догадался, как именно он участвовал в истории с убитыми девушками. Предположение мое строилось на следующих фактах. Он явно встречался с Панфиловой и кем-то еще из погибших — узнал их на фото. О серии убийств до этого момента был не в курсе. И был готов признаться в кражах, чтобы не пойти по делу основным обвиняемым.

Он был — как бы правильно его назвать? — проверяющим? Знакомился с девушками, благодаря своей породистой внешности быстро входил к ним в доверие и все нужное о них узнавал. С кем они приехали в город, есть ли у них друзья или родственники, которые будут волноваться, любую информацию подобного рода. Потом, предполагаю, собранные данные передавал убийце.

Что ж, сейчас проверим. Запугал я его достаточно сильно, теперь дадим ему немного надежды.

— Предположим, Витя, я поверю тебе. Подчеркну — предположим. Ты девушек не убивал. Ладно! Но ты же не хочешь, чтобы я поверил в то, что ты намеревался просто ограбить каждую из будущих жертв убийцы? Если это совпадение, то оно очень для тебя хреновое, Витюля. В такое не то что я, даже присяжные не поверят. А ты хочешь дожить до присяжных, Витя?

Он хотел. И обозначил свое желание быстрыми энергичными кивками.

— Вот. Я тоже думаю, что хочешь. Потому как мне проще тебя при попытке к бегству кончить, а потом описать в рапорте, как ты девчонок убивал, чем сущности плодить и бумагу на тома уголовного дела изводить. Понимаешь, что я хочу сказать?

Мохов закивал еще сильнее. Он понимал.

— Так дай мне причину все описанное с тобой не делать, Витя! Достойную такую, с фактами, доказательствами… Справишься? Давай, я начну, а ты продолжишь? Давай? Итак: «Я девушек не убивал, но причастен к их смертям…»

На минуту в хибаре повисла тишина. Я терпеливо ждал, когда задержанный начнет говорить, Филиппов талантливо изображал статую с карандашом и блокнотом, а Мохов мучительно решал, что ему делать дальше. Наконец, он поднял голову.