Венец. Эпизод третий - страница 53

Но они не умеют делать этого дистанционно. Никто такого не умеет. И этот маленький контраргумент рушит все мои логичные построения на корню.

Вскоре я почувствовал себя достаточно сносно, чтобы подняться на ноги и начать накручивать круги по комнате. В движении мне всегда думалось лучше, особенно когда мысли заходили в тупик. Шагая, я словно бы, метафорически говоря, выбирался из него.

Но в этот раз метод не помог. Кружил по комнате около получаса, но никаких новых мыслей не появилось. Я выявил связь Вивисекторов с Немировским — те знали, что у кого-то из людей Горына есть венец, и заказали ему похищение Кэйтлин, но в деле с Доброжелателем так и пребывал в тупике.

До тех пор, пока в голове не появилась простая, хоть и напрочь абсурдная мысль: «А почему бы не спросить у него самого?»

Глупость, конечно, полная! Но что я теряю? Мужчина или его подручные как-то следили за мной (с помощью магии?) и он точно знал, где я нахожусь, когда передал свое «видеописьмо». Причем время рассчитал идеально. Сделай он это раньше, я бы погряз в размышлениях о целях и мотивах и к моменту действия пребывал бы в сомнениях. Позже — ну тут понятно — взлетел бы на воздух вместе с коллегами, и теперь бы лежал в морге славного города Феодосия.

Вывод — за мной наблюдают. Как — неважно. Назовем это «использованием магии». Мало ли, что я о такой никогда не слышал. Я много о чем не слышал!

Итак, если за мной наблюдают, значит, это происходит и сейчас. Возможно, что защита от сканирования в моей голове появилась только тогда, когда Амалайя положила передо мной бланк отказа от претензий. А если так…

— Я ничего не сказал, — произнес я одними губами, камеры-то в допросной никто не отключал. — Ты просил, я выполнил. Но это зашло слишком далеко. Если я не получу объяснений, то буду вынужден выложить все коллегам. Полагаю, навредит это больше тебе, чем мне. Давай проверим. Даю пять минут на сеанс связи, который ты мне в машине устроил. Когда время кончится, я зову Амалайю. И все ей рассказываю. Время пошло.

И с крайне уверенным видом я уселся на жесткий, привинченный к полу стул. Внутри, однако, ничего похожего на уверенность я не испытывал. Наоборот, чувствовал себя предельно глупо, как человек, который утверждает, что слышит голос богов.

«Давай, мужик! — твердил я про себя. — Выходи на связь, твою мать! Дай мне понять, что я не свихнулся и не предал своих коллег! Мне, черт возьми, это очень-очень нужно!»

Вскоре безмолвная мантра сократилась до двух коротких фраз: «Кто ты?» и «Нахрена ты?» Минута текла за минутой, часы на коммуникаторе показывали, что прошло уже четыре минуты из отведенных на реакцию пяти, да и пятая уже вот-вот должна была закончиться. А я все твердил и твердил две эти фразы. До тех пор, пока не провалился в «сон».

— Это было глупо, — тут же сказал Доброжелатель. — Я не зря оставлял предупреждение. Ты привлекаешь ненужное нам внимание.

Теперь я мог спокойно его рассмотреть. Чуть выше среднего роста, худощавый, но не как книжный червь — больше он напоминал волка, в любой миг готового к прыжку. Настоящий боец, возможно, убийца — было что-то знакомое в глазах. Лицо, впрочем, довольно интеллигентное. Темно-русые волосы средней длины зачесаны на левую сторону. Ну и знакомый уже деловой костюм, явно пошитый на заказ, а не купленный в магазине готового платья.

Как-то в его облике сочетались черты воина и чиновника — взаимоисключающие, вообще-то, признаки. Я никак не мог сообразить, кого он мне напоминает, а теперь вдруг сообразил. Шувалова — советника императора по вопросам безопасности. Не внешностью — впечатлением, которое он производил. Было видно, что человек имеет власть и давно к ней привык. Настолько, что она проявлялась в каждом его жесте. Даже произнося свою реплику, он умудрился вложить в нее легкое раздражение начальника, утомленного нерасторопностью подчиненных.

А еще в его зеленых глазах присутствовала искра безумия. Едва заметная, тлеющая где-то в глубине, но тем не менее совершенно точно угадывающаяся.

— Я благодарен вам за спасение, как вас там по имени, но на ты мы еще не переходили, — выдал я, внимательно наблюдая за его реакцией. — И я совершенно серьезно говорил о том, что если не получу объяснений, то расскажу все, что знаю, своей начальнице.