Венец славы (Сборник рассказаов) - страница 13

— Если оставить человека на таком морозе, он долго не протянет, — сказал молодой негр громко. — Он пойдет себе дальше и дальше, совсем один, и белым не надо будет ничего с ним делать. Каждый имеет право…

Мерри не отрываясь смотрел на большие белые сугробы, косыми грядами прорезавшие темноту. Он ощущал свою беспомощность, но помимо этого что-то еще, совсем особенное, будто перед ним давно знакомые места. Все это он уже видел в детстве, когда жил на севере; там зимой почти каждую ночь открывалась ему такая же картина: в темноте, стоя, пригнувшись, у окна спальни, он вглядывался в ночь, в падающий хлопьями снег или в круговерть метели, в которой, как он понимал, нет ничего странного, кроме того, что считали странным люди — беспорядочного движения бесформенной массы. За пределами гаража земля казалась такой безграничной, такой огромной, что не вмещалась в сознании. И опять Мерри ощутил свою одинокость, и не только свою, но и задержанного, и тех двух негров; и еще он понимал, что очень скоро ему предстоит сделать что-то самостоятельно — без подсказки шерифа, без поддержки судей, — совершенно самостоятельно, одному.

Когда Мерри повернулся, сердце его бешено колотилось; Бетлем подтянулся и казался выше остальных. Он медленно, с присвистом, дышал и медленно скользил взглядом по лицу Мерри, словно перед ним было пустое место, потирая руки — вернее, растирая запястья — и растаптывая ногой сигарету. Братья не сдвинулись с места; они улыбались, глядя на Мерри застывшими в ожидании улыбками, и младший тихо заговорил, будто подначивая:

— Ну же, Бетлем, у тебя сейчас, может, единственный шанс. Мы тебя поддержим. Мы не собираемся стоять в стороне, когда такое творится — ей-ей, правда, — а этот как-его-там помощник шерифа, который частенько разъезжает на заднем сиденье старой колымаги Уолпола, — сколько раз я его видел! — он-то знает, что для него лучше, он не помешает, не бойся! — Парень взмахнул руками. — Иди, Бетлем, — сказал он. — Иди! Ты же человек, ты имеешь право.

Мерри ждал. Они оба — он и задержанный — тяжело дышали, их могучие грудные клетки вздымались и опускались почти в одном ритме; они стояли в напряженном оцепенении и ждали, скрестив взгляды, словно подсчитывая, сколько шагов их разделяет. Но во взгляде Бетлема было столько решительности, непреклонности, столько понимания, на чьей стороне правда и справедливость, что Мерри не мог его больше вынести — этот взгляд пронзил его, как осколок стекла, — и отвел глаза. Теперь звонкий голос молодого негра и даже его слова, которые должны были разозлить Мерри, казались уже знакомыми, правильными, будто именно их он ожидал услышать, и, может, именно их он должен был произнести сам.

— Ты человек, — сказал молодой негр. — И здесь нет суда, по крайней мере у нас сегодня нету. Где здесь суд? Где? Или кто-то из нас лучше других? Мы все тут заперты пургой, бураном, и кто что скажет, коли нет никого, кроме нас? Суд? Старик шериф? Ты имеешь право сам распоряжаться своей жизнью. Имеешь право. Имеешь право сам…

Ни Мерри, ни задержанный не шевельнулись. Их взгляды сомкнулись, словно в объятии, и воздух уплотнился вокруг них, давил на уши, так что Мерри не сомневался, что он вот-вот взорвется, оглушит и расплющит ему мозги. Вдруг он заметил, что молодой негр за спиной Бетлема подмигивает, и подмигивает ему, Мерри. Мерри не поверил своим глазам. Но ведь вот он, парень, кивает с довольным видом, улыбаясь невообразимой улыбкой, и один глаз его крепко сощурен. Мерри открыл рот от изумления, с шумом втянул воздух, с огромной силой давивший его.

— Ты… Ты… — пробормотал он заикаясь. Его пальцы так впились в рукоять револьвера, что он не мог ими пошевельнуть. — Ты! Ты что… Что…

И в тот момент, когда Бетлем решился идти, молодой негр и его брат расхохотались. Мерри казалось, что смеются даже их зубы, что их смех раздирает ему внутренности и точно так же — он понимал это — раздирает Бетлема.

— Гляньте-ка на Бетлема! — крикнул молодой негр. Он трясся от восторга, подергиваясь словно марионетка, руки болтались как на ниточках, а плечи ходили ходуном. — Гляньте только! Он уж идти собрался! С белыми ему этот номер не пройдет, пора бы уразуметь!