Венецианец Марко Поло - страница 52

) путешественники стояли целую неделю, чтобы набраться сил для преодоления пустыни Гоби («гоби» по-монгольски и значит «пустыня»). На верблюдов и ослов был погружен большой запас продовольствия. Марко говорит, что вьючных животных или съедали, если пища кончалась до того, как добирались до плодородных китайских мест по ту сторону пустыни, или отпускали на волю, чтобы не заботиться об их кормежке. Верблюдов брали охотнее, «потому что они едят мало, а везут большие грузы». Венецианцу сказали, что если идти через пустыню в самом широком ее месте, то это займет не меньше года, и что даже при переходе по самому узкому месту не следует набирать в караван больше пятидесяти человек: воды встречается в пути мало, и ее может не хватить. Птиц и зверей, добавляет Марко, тут нет, потому что им нечего ни есть, ни пить.

На этой же странице Марко пишет, что в пустыне Гоби водятся злые духи, которые морочат людей — напускают миражи и тому подобное, чтобы погубить неопытного путешественника, стоит ему отстать или отделиться от своих товарищей. Духи обступают несчастного, зовут его по имени, говорят голосами его спутников и заманивают его все дальше, пока он не умрет от жажды, голода и усталости. Это случается не только по ночам, но и среди бела дня. Иногда слышатся не одни лишь людские голоса, но и звуки барабанов и иных музыкальных инструментов. Во избежание такой беды, на верблюдов и ослов надевают колокольчики, чтобы всем было слышно, где караван идет.

Утверждения о том, что Гоби — страшное место, что там водятся злые духи, — такие утверждения гораздо древнее книги Марко Поло. Китайский монах Фа Сянь[64] побывавший там в 399 году нашей эры, пишет, что «в этой пустыне живут бесчисленные злые духи и дуют жаркие ветры... Куда ни взгляни, покуда хватает глаз, вдоль тропы лежат и тлеют кости людей, погибнувших в пути». Сюань Цзан [65], другой буддийский монах, прошедший через пустыню в 629 году, видел «демонов и домовых во всяческих образах; казалось, они окружали его со всех сторон». А по ночам «демоны и домовые разводили костры, костров было много, словно звезд на небе».

На тридцатый день пути караван пришел в Шачжоу («Песчаный округ»), на границе пустыни. Именно здесь впервые наблюдал Марко чисто китайские нравы и обычаи. Особенно поразили его в Шачжоу похоронные обряды — как мастерили гробы, как уложенного в гроб покойника держали в доме, как совершали приношения духу умершего, как сжигали бумажные изображения и так далее. Эти стародавние обряды и поныне наблюдаются в каждом китайском городе, в каждой китайской деревне так же, как и во времена Поло. Марко, кроме того, пишет, что гроб, во избежание несчастий, которые от этого воспоследовали бы, выносят из дома не в дверь, а через выломанную стену. Хотя обычай этот принят не во всем Китае, его отмечает не один путешественник и он до сих пор держится во многих местах[66].

Весьма сомнительно, побывал ли Марко в Камуле (Хами), следующей области, которую он описывает. Возможно, что сюда заезжали его отец и дядя в первое свое путешествие. В описании Камула у Марко нашлось достаточно места, чтобы подробно рассказать о свободных нравах жителей. Гостеприимство добрых камульцев, оказывается, простиралось до того, что хозяин предлагал гостю и жену, и дочерей, и сестер. Более того, если иноземец оставался в доме на несколько дней, то хозяин, изыскав дела, куда-нибудь на это время уходил, оставляя женщин в распоряжении гостя и не возвращаясь домой до его отъезда. Жители Камула считали, что благодаря этому обычаю они и богатели, и хлеб родился у них хорошо, и дети были здоровые. Венецианец далее повествует, что великий хан Мункэ пытался запретить подобный порядок гостеприимства, но натолкнулся на такое сопротивление, что со злостью отменил свой приказ, сказав (по несходной с другими текстами версии Рамузио): «Уходите и живите по своим обычаям и пусть ваши женщины идут как дар милосердия путникам». И, получив такой ответ [на свою просьбу], они с великой и всеобщей радостью вернулись домой, и так они держатся этого обычая поныне»