Венера туберкулеза - страница 11

- Я только что из администрации… Я там очень испугался… Мы же будем бомбить их калом?… Ты нам нужен… Все запрограммировано, - не даю ему ни минуты, чтобы опомниться, - На следующий день после выборов по нашему району будут расставлены кресты с сожженными на них одинокими пенсионерами и развешены листовки, сообщающие о том, что таким образом господин Щ. мстит москвичам за свое поражение. Достойная заварушка. Это очень злобный черт. Его надо ликвидировать раньше, чем случиться страшное.

Хорошо, что на собрании я твердо настроился молчать. Чтобы участвовать в выборах в Московскую Думу по своему району, мне хватило собрать подписи друзей и знакомых и сопроводить подписные листы необременительной документацией.

- Может быть еще хуже. Господин Щ. все же становится депутатом. Люди доверяют этому искреннему человеку. Ему вручаю мандат, а на следующий день господина Щ. ловят на квартире у известной районной алкоголички. Мадам Клавдия, которая не дает жизни всему подъезду. Когда она напилась и заснула со спущенными штанами в лифте, дворовые мальчишки засунули ей во влагалище длинную деревянную щепку. У депутата большие связи, он поставлял ей мясо, а она делала из человечины крабовый паштет и торговала им на Ярославском вокзале. В портмане господина Щ. найдена фотография соития Клавдии и ее мужа, находящегося в местах лишения свободы. «Моему президентику». Выясняется, что господин Щ. когда-то сбежал из психушки и уже много лет ведет двойную игру.

Сам не могу понять, откуда во мне весь этот смрад. Как же я мерзок временами. Помню, устраивался я на работу в школу и проходил собеседование с психологом, всякие простенькие вопросы.

- А какая вам нравится литература?

-Всякая. Особенно черный юмор.

Это был единственный раз, когда я пересек порог данного учебного заведения. У гробовщиков внутри было чище, чем у меня. Наркоман Нирвана оттрудился на этой ниве два месяца. Тащили они гроб, в нем – тетка, превратившаяся в желе, родственники ждут на улице, они спотыкаются, и желе разлетается по комнате. Куски собираются по всем углам, конструируется подобие формы тела, и - в землю. Найти успели не все. В последствии фрагменты обнаруживались периодически даже посетителями. Мне срочно требовалась чистка. Наверное, в России все не так уж и плохо, раз туберкулез не повален. Макс не стал задерживаться возле извращенных настроений.

- Ты за меня будешь голосовать или за господина Щ.?

- Наркоман, - крикнул он, уезжая вдаль.

Кто угодно, только не я. Скорее тот парень, на которого мы с Нарезкой наткнулись на лестничной клетке, когда выходили на улицу, чтобы поехать в администрацию. Такое не забывается. Это были глаза зомби, нечеловека. Что-то пустое и зловещее, что-то беспомощное и одновременно опасное, что-то совершенно неприятное было в них. Глаза были распухшие и стеклянные. Неживые. Даже не глаза. В руках у его подруги был инсулиновый шприц. Они суетились. Это уже конец. Как же все было хорошо в детстве. Этот безмятежный сон ребенка сейчас видится мне раем. Идущие по скользкой дорожке, потеряли безмятежность очень рано. Во имя косяка, без которого вся вселенная была скучна, банальна и сера, мы отказывались от сказки, в которую мог обернуться мир, если бы мы смотрели на него без косяка. Обыденность не давала удовлетворения, и в этом мы были ущербны. Бутылка за бутылкой, косяк за косяком давали блаженство, корень которого я увидел в одну из ночей. Познать корень, лишив растение жизни. Мы приехали на пустынную площадь, смастерили из пластиковой бутылки прибор, забили в него траву, выкурили ее, и Хазар вышвырнул использованную тару на улицу. Было за полночь. Откуда-то появляется нищая бабушка с двумя сумками пустых бутылок, и с уверенностью, что мы пили пиво, бросается к нашему подарку, поднимает его, вертит в руках, ложный сигнал, и она расстроенно идет дальше, шаря глазами по земле. Особенно в районе урн. Своя система ценностей окружающего мира, свои точки приложения человеческих возможностей. Никого из нас это не тронуло. Безразличие взращивает в людях маленького дьявола. Скрыто от глаз под землей. Зло – это всего лишь закономерная реакция человека, которому не хватает сопереживания, провокация каких-либо ответных чувств, энергия, если другой энергии нет, одиночество. Добро, любовь, правда, понимание обходили меня стороной, неужели же кто-то будет отказываться от всего этого во имя инфицированного СПИДом шприца, поэтому я и стал гадом.