Вера Николаевна Фигнер - страница 3
Вероятно, полностью своей мысли Михайловский в беседе с Николадзе (все-таки чужим человеком) недоговаривал. С гораздо большей откровенностью он ее высказал в 1883 году в письмах из Вены к П.Л. Лаврову: «В горькую минуту, тянувшуюся, впрочем, не одну минуту, — писал он, — решил было эмигрировать и пристроиться к вам окончательно и бесповоротно. Мысль эту я бросил по многим причинам… Я не революционер — всякому свое. Борьба со старыми богами меня не занимает, потому что их песня спета и падение их есть дело времени. Новые боги гораздо опаснее и в этом смысле хуже. Смотря так на дело, я могу до известной степени быть в дружбе со старыми богами и, следовательно, писать и в России…». «Скажите же мне ваше повелительное наклонение не в теоретической области, а в практической. В ожидании я вам скажу свое: сидите смирно и готовьтесь… Япония, Турция имеют конституцию, должен же придти и наш черед. Я, впрочем, не знаю, в какой форме придет момент действия, но знаю, что теперь его нет и что молодежь должна его встретить не с Молешоттом[11] на устах и не с игрушечными коммунами, а с действительным знанием русского народа и полным умением различать добро и зло европейской цивилизации. Откровенно говоря, я не так боюсь реакции, как революции. Готовить людей к революции в России трудно, готовить к тому, чтобы они встретили революцию как следует, можно и, следовательно, должно».
Тут было некоторое противоречие (впрочем, больше формальное): что же, собственно, разумел Михайловский под «моментом действия», если чрезвычайно опасался революции, а конституцию считал обеспеченной? Тем не менее, идеи и настроения этого столь выдающегося и проницательного человека понятны. Труднее понять, чего именно хотела В.Н. Фигнер.
По собственным словам, она в беседе с Михайловским отнеслась к предложению Воронцова-Дашкова «совершенно отрицательно». В.Н. сослалась на то, что это полицейская ловушка. Полиция действительно очень скоро узнала о свидании и переговорах Михайловского с Фигнер — но потому, что сама В.Н. месяца через три–четыре рассказала об этом агенту Судейкина Дегаеву. Нас их спор, однако, здесь интересует лишь как материал для выяснения настроений людей того времени (в частности, Веры Николаевны) и их способности к «учету соотношения сил», а равно и к выводам из такого учета. Михайловский, решительно отвергая мысль о ловушке, предложил потребовать от правительства в доказательство его искренности немедленного освобождения Чернышевского. В.Н. Фигнер тотчас выдвинула также требование освобождения Нечаева[12]. Михайловский, быть может, несколько раздраженный, прямо поставил ей вопрос: «А можете ли вы фактически осуществить террористическую часть программы? Предпринимаете ли вы и можете что-нибудь принять в смысле центрального террора?» Со свойственной ей прямотой она ответила отрицательно. Надо полагать, Михайловский пришел в полное недоумение. В конце концов В.Н. ему сказала: «Лично отказываюсь от каких бы то ни было сношений по этому делу», — и предложила обратиться за границу к Тихомирову[13], к которому вскоре после того и поехал Н.Я. Николадзе.
Лев Тихомиров, настроенный еще более умеренно, чем Михайловский (говорю, разумеется, о прежнем Тихомирове), ухватился за предложение Воронцова-Дашкова. От имени «Конгресса русской социал-революционной партии» он заявил, что «если правительство дозволит в русском обществе мирную пропаганду социальных воззрений, хотя бы в той скромной мере и в тех узких границах, в каких это дозволительно в современной Германии, и если, кроме того, оно дарует амнистию и некоторое облегчение общественной деятельности для интеллигенции (в печати, земстве и т.п.), то революционная партия обязуется прекратить террористическую деятельность и упразднит себя как партию противоправительственную. Если же, сверх того, правительство пожелает взять в свои руки проведение и осуществление социальных реформ, улучшающих аграрный и экономический быт народа, то названная партия от всей души искренне пойдет за правительством и всеми своими средствами, всей энергией своих членов постарается содействовать наилучшему выполнению такого рода правительственных задач».