Вергилий - страница 50

стр.


Круг последний настал по вещанью пророчицы Кумской,
Сызнова ныне времён зачинается строй величавый,
Дева грядёт к нам опять, грядёт Сатурново царство.
Снова с высоких небес посылается новое племя.
К новорождённому будь благосклонна, с которым на смену
Роду железному род золотой по земле расселится.
Дева Луцина! Уже Аполлон твой над миром владыка[328].

Согласно философским представлениям римлян, окружающий мир развивался по спирали и каждому периоду (кругу, веку) покровительствовало особое божество. В 40 году как раз подходил к концу период правления богини Дианы («Девы Луцины»[329]), так называемый «железный век», и, соответственно, начинался период правления бога Аполлона, вместе с которым должен был возвратиться «золотой век», счастливое «царство Сатурна». Не случайно Вергилий, обращаясь к консулу этого года Азинию Поллиону, восклицает:


При консулате твоём тот век благодатный настанет,
О Поллион! — и пойдут чередою великие годы.
Если в правленье твоё преступленья не вовсе исчезнут,
То обессилят и мир от всечасного страха избавят[330].

Как уже говорилось, наступление «золотого века» поэт напрямую связывает с рождением чудесного младенца, который преподносится как «отпрыск богов дорогой, Юпитера высшего племя!»[331]. При этом, с одной стороны, младенец имеет реально существующую мать, которая вынашивала его в своём чреве, а также отца, о деяниях которого он будет читать, когда подрастёт[332]. С другой стороны, он является отпрыском богов, будет наслаждаться «жизнью богов» и «миром владеть, успокоенным доблестью отчей»[333]. По мере взросления младенца весь мир будет всё более и более изменяться и двигаться к подлинному «золотому веку»:


Мальчик, в подарок тебе земля, не возделана вовсе,
Лучших первин принесёт, с плющом блуждающий баккар
Перемешав и цветы колокассий с аканфом весёлым.
Сами домой понесут молоком отягчённое вымя
Козы, и грозные львы стадам уже страшны не будут.
Будет сама колыбель услаждать тебя щедро цветами.
Сгинет навеки змея, и трава с предательским ядом
Сгинет, но будет расти повсеместно аммом ассирийский.
А как научишься ты читать про доблесть героев
И про деянья отца, познавать, что есть добродетель,
Колосом нежным уже понемногу поля зажелтеют
И с невозделанных лоз повиснут алые гроздья;
Дуб с его крепкой корой засочится мёдом росистым.
Всё же толика ещё сохранится прежних пороков
И повелит на судах Фетиду испытывать, грады
Поясом стен окружать и землю взрезать бороздами.
Явится новый Тифис и Арго, судно героев
Избранных. Боле того: возникнут и новые войны,
И на троянцев опять Ахилл будет послан великий.
После же, мужем когда тебя сделает возраст окрепший,
Море покинут гребцы, и плавучие сосны не будут
Мену товаров вести — всё всюду земля обеспечит.
Почва не будет страдать от мотыг, от серпа — виноградник;
Освободит и волов от ярма хлебопашец могучий;
Шерсть не будет хитро различной морочить окраской, —
Сам, по желанью, баран то в пурпур нежно-багряный,
То в золотистый шафран руно перекрашивать будет,
И добровольно в полях багрянец ягнят принарядит[334].

О том, кого имел в виду Вергилий, воспевая чудесного младенца, спорят уже два тысячелетия. Одни считали, что речь идёт об одном из сыновей Азиния Поллиона — Азинии Салонине или Азинии Галле. И эта версия является самой правдоподобной[335]. Ещё Сервий, античный комментатор сочинений Вергилия, писал об этом, ссылаясь на писателя Квинта Аскония Педиана, обсуждавшего этот вопрос с самим Азинием Галлом[336]. Поскольку Азиний Поллион в 40 году занимал не менее важное место в государстве, чем Октавиан, было бы очень странно, если бы в стихотворении, посвящённом именно ему, Вергилий упомянул о каком-то чужом ребёнке.

Другие полагали, что Вергилий имел в виду или будущего сына Октавиана и Скрибонии, или же будущего сына Октавии, сестры Октавиана, и Марка Антония. Однако у этих супружеских пар сыновья так и не появились. Предполагали также, что под младенцем подразумевался сам Октавиан, который, правда, родился намного раньше, или же маленький Марк Клавдий Марцелл, сын Октавии от первого брака. Выдвигались версии, что чудесный младенец — это аллегорическая фигура, сам нарождающийся «золотой век» или Брундизийский мир, или какой-то античный или восточный бог. Христианский богослов Лактанций (около 250 — около 325 н. э.) считал, что Вергилий пересказал пророчество кумской Сивиллы о пришествии Сына Божьего и утверждении Царства Божьего на земле