«Веритэ»-драма - страница 7

Брайан по-прежнему стоял спиной, склонившись над роялем, но только сейчас я заметила, что он внимательно наблюдает за нами, глядя в зеркало. Я замерла, ожидая его реакции, он лишь задумчиво посмотрел еще несколько секунд, поднял блокнот и обернулся.

— Еще раз спасибо за хорошую репетицию, Нуар. Давай снова встретимся сегодня в час. Если у Томми дела пойдут также хорошо, можно будет приступать к вашим парным сценам. Кстати, сейчас, пока есть время, тебе стоит найти костюмера, переговорить о костюмах.

Я вышла из репетиционной и отправилась бродить по всему театру. Встретив, наконец, костюмера, мы обсудили возможные наряды Аллегры, и он пообещал подготовить к завтрашнему дню несколько платьев на выбор. Я осмотрела свою гримерную и от нечего делать чуть не забрела было под сцену, но, вовремя вспомнив совет Брайана, остановилась и повернула в зрительный зал. Здесь бригада рабочих занималась монтировкой прозрачной стены, отделяющей сцену от партера, и наведением голографических изображений.

Задник уже превратился в уходящую вдаль линию пологих холмов. Спроецированное полукругом изображение срезало углы сцены и создавало полную иллюзию горизонта. Настолько полную, что брала невольная оторопь при виде мастера в шлеме с наушниками и микрофоном, который шагал сквозь холмы прямо по этому горизонту. Сверяясь с планом, он отдавал команды своим помощникам в проекционной кабине под самым потолком. В глубине, справа от меня виднелись какие-то серые блоки — возможно, часть еще «недостроенного» техниками дома. Прямо на глазах голографическое изображение обрастало новыми деталями, все более походя на реальный, хотя и несколько странный пейзаж. Особенно меня сбивали с толку холмы: абсолютно голые, лишенные какой бы то ни было растительности. Три-четыре низеньких кривых деревца возле дома тоже выглядели странными и незнакомыми. Наконец я сообразила, что передо мной вовсе не земной пейзаж, а холмы далекой планеты Шиссаа.

Стена перед сценой была уже практически возведена. Непрозрачная для актеров, она в то же время позволяла с любого места следить за происходящим. Для аудитории это усиливало иллюзию настоящей, подлинной жизни, но актеров, увы, намертво отрезало от зрителя. Я всегда жалела об этом, даже памятуя, что в «веритэ»-драме актер по определению должен реагировать только на действия своих партнеров.

Кто-то окликнул меня по имени. Я обернулась и увидела Майлса: приветственно помахивая рукой, он поднимался в репетиционную. При этом ноги его выписывали странные зигзаги, а походка приобрела какой-то волнистый характер. Так же, как я — Аллегрой, он пришел в театр Хаконом, и, подобно голографической декорации, буквально на глазах обрастал все новыми деталями своего персонажа. Не удержавшись, я представила себе, насколько хорош будет Хакон в его исполнении, хотя и знала, что Аллегре не следует этого делать.

Мои часы показывали одиннадцать. Я подумала, куда девать еще два часа, и вспомнила о кафе поблизости, о котором рассказывал Томми. Там можно будет посидеть, выпить чаю, а заодно и порепетировать роль Аллегры на официантах. К тому же разглядывание публики в городах типа Гейтсайда всегда доставляло мне большое удовольствие.

К часу я вернулась в репетиционную и застала там атмосферу готовой вот-вот разразиться бури. Мне даже послышалось потрескивание грозовых разрядов в воздухе. Томми сидел на раскладном деревянном стуле и был всецело поглощен разглядыванием собственных ногтей. Над ним неподвижным изваянием высился Майлс, а Брайан с небывалой частотой отсчитывал свои пять шагов влево-вправо. При этом лицо его казалось изваянным из заиндевевшего гранита. И хотя в рекламе моего пальто речь шла только о морозочувствительноети, оно вдруг вздыбилось всеми своими ворсинками и облепило меня так, как если бы я оказалась на Северном полюсе.

Брайан заметил меня, и его тяжелый подбородок дернулся на пару миллиметров вниз, что, видимо, должно было означать приветственный кивок.

Я стянула отчаянно сопротивлявшееся пальто и бросила его на свободный стул.

— Что, уже воюем? Мне надо ухаживать за ранеными?