- А свиней оставил врагу! Вот что наделал мерзавец! На год их обеспечил мясом и шпиком! — раздались вокруг меня негодующие голоса.
- Подождите, ребята! — взмолился пограничник с повязкой. — Дайте дорассказать! - Так слушай дальше, браток. Нам было приказано уничтожить свиное поголовье. Гитлеровцы уже успели погнать свиней к самой границе. Выделили два отряда: наш и капитана Сидельцева. Тринадцать дней днем и ночью мы вели бои в лесах, все же отбили свиней, загнали их в деревню, а там — в дома, хлева, сараи, и подожгли деревню, со всех сторон. Сам видишь, чего это нам стоило! Конечно, свиней можно было бы просто поубивать из автоматов. Но тогда враг воспользовался бы мясом, стал бы топить сало. Свиней надо было только сжечь, и мы это выполнили! Горят они как свечи, а ихний визг до сих пор стоит в ушах.
- А вы знаете, сколько сил надо потратить колхознику, чтобы вырастить одну свинью? Откормить ее пудов на десять? — снова раздались вокруг меня негодующие голоса.
- Да, знаю, — сказал я, вспомнив беженку в гостинице «Северная» в Петрозаводске.
- Об одном я мечтаю, браток, — проговорил пограничник, поправив повязку на глазах, — найти этого директора мебельной фабрики! Я бы его, подлеца, задушил вот этими руками!
Я посмотрел на обожженные руки пограничника, и в памяти моей воскресло розовощекое лицо благополучного толстяка директора. Послышался и его бархатистый голос: «Верите вы в чудо? Я из-под самого носа врага увез продукцию мебельной фабрики».
- Верите вы в чудо? — спросил я пограничника.
- Да, — ответил он с ожесточением. — Да, да, да! Я этого директора найду хоть на краю света.
- Желаю удачи! — сказал я и, попрощавшись, пошел своей дорогой — печальной дорогой отступления.