Вернейские грачи - страница 36

— Э, какие там старые счеты, — досадливо отмахнулся Билл. — Дело вовсе не в этом, Хомер! Дело в том, что обстановка для службы здесь, во Франции, весьма трудная…

— Трудная? Почему? — удивленно воскликнул Хомер. — Ведь здесь не фронт, не война!

— Хуже, чем фронт, — сказал Удхауз, покраснев и теребя воротник рубашки, как будто его душило. — Каждый час, каждую минуту чувствовать, понимать, ощущать, что тебя не любят, что от тебя жаждут любым путем избавиться! Будь моя воля, я сейчас, сию же минуту, умчался бы отсюда… — Тут он заметил настороженный взгляд Хомера и, мысленно кляня себя за то, что «распустил язык», прибавил сухо: — Не советую вам этого добиваться, Хомер. Сами будете после жалеть…

— Ну, я же был прав: вы все такой же идеалист, Билл! — с фальшивым смехом объявил Хомер. — Ладно, вы уж только замолвите за меня словечко вашему майору, а я не столь чувствителен. Меня ничуть не волнует отношение «френчи». Что у них в душе, меня не интересует.

Билл жестом пригласил Хомера и мальчиков войти в вестибюль гостиницы.

— Видите ли, мое ходатайство вряд ли принесет сам пользу, — объяснил он Хомеру. — Начальство — майор Гарденер, — мягко говоря, меня недолюбливает!

— Ага, понимаю. Трения! — уточнил Хомер.

Да, если Хомер считает это подходящим определением. «Трения» начались с того самого дня, как они явились сюда, в этот городок, и здешние рабочие устроили им знатную встречу со свистом, разными недвусмысленными шуточками, надписями на стенах и пожеланиями счастливой дороги в Штаты.

— Как, неужели они посмели?! — с возмущением переспросил Хомер.

Да, очень даже посмели! Билл Удхауз тогда же сказал майору Гарденеру, что, по его мнению, это вполне нормальная встреча. Так и должно встречать население иноземную военную силу, которая приходит незваной.

В то время как Билл разговаривал с Хомером, по внутренней лестнице гостиницы неслышно спустился рыхлый, очень белый мальчик и подошел к Удхаузу.

— Отец просит, сэр, — промямлил он, глядя себе под ноги.

Билл кивнул.

— Отлично, Юджин, сейчас поднимусь к нему. — Он повернулся к Хомеру: — Вот сын майора Гарденера. Майор вызывает меня к себе. Если вы действительно хотите работать с нами, я, разумеется, скажу ему… — Он обратился к мальчику: — Юджин, познакомьтесь. Это наши соотечественники. Мистер Хомер служил на фронте в одной части со мной, а теперь он педагог и вместе со своими питомцами путешествует по Франции.

Мальчик поклонился учителю.

— Очень, очень рад знакомству с вами, молодой человек, — заискивающе сказал Хомер, тиская толстую руку Юджина. — Я уверен, вам тоже приятно встретить здесь своих земляков, познакомиться с моими воспитанниками, а? — И Хомер, не дожидаясь согласия мальчика, позвал: — Эй, джентльмены, пожалуйте-ка сюда! Я приготовил вам приятный сюрприз! Вот вам товарищ, и ровесник — сын майора Гарденера. Прошу любить и жаловать! — Хомер сделал широкий жест, как бы приглашая всех присутствующих раскрыть дружеские объятия.

Однако никто не ответил на его приглашение. Мальчики стояли молча, разглядывая друг друга.

— Ну, вы тут болтайте, знакомьтесь, а я пойду посмотрю комнаты, которые нам отвели. — И Хомер удалился.

Наступило долгое молчание. Юджин безучастно глядел в окно, остальные на него. Наконец Дэв Ванами, самый старший, заговорил:

— Давно ты здесь со своим родителем?

— Не, — сказал Юджин.

— Нравится тебе здесь?

— Не, — был тот же ответ.

— Гм… с тобой, видно, не разговоришься, — констатировал Дэв. Он отошел в сторону, выразительно посмотрев на товарищей. «Ну, кто следующий?» — говорил его взгляд.

Вперед выступил Рой Мэйсон. Как вполне светский юноша, он не боялся осрамиться в любой беседе.

— Послушай, друг, ты ведь учился в Штатах? — обратился он к вялому молодому джентльмену.

На этот раз Юджин только утвердительно кивнул головой.

— А здесь учишься где-нибудь?

— Не, — послышался знакомый звук.

Рой, однако, продолжал «разговор»:

— А почему, собственно говоря, тебе здесь не нравится? Ведь я правильно понял: тебе здесь не по вкусу?

Неожиданно лицо Юджина оживилось.

— Коробки дрянь! И выживают, — отрывисто выговорил он.