Вернулся солдат с войны - страница 55

Когда стало окончательно ясно, что колонны мы не дождемся и через неделю, зампотех батальона проехался по позициям на наливнике и залил бензобаки всех боевых машин под пробку.

- Если увижу, что хоть на палец от пробки недостает бензина, отдам водителя под трибунал, - предупредил он, - Бензина больше нет. Сматываться отсюда нам будет не на чем.

Охота прикрылась.

Жрать стало совсем нечего.

Еще через неделю в батальоне закончилась мука и нам перестали подвозить хлеб.

Наступил Голод.

Настоящий Голод, как в блокадном Ленинграде.

Разница состояла в том, что не было мороза, а была весенняя цветущая пустыня и мы не имели права умирать - нам нужно было продолжать тащить службу. Охранять газоперерабатывающий завод, буровые вышки, сопровождать совспецов и откусываться от душманов. За старослужащих можно было сильно не беспокоиться. Прошедшие афганское духовенство деды и черпаки по своей выносливости и неприхотливости дадут фору ишакам и верблюдам. Сомнения вызывали молодые воины, те самые, которые каких-то четыре месяца назад прощались с родными у военкомата. Для них служба, тяжелая сама по себе, могла стать непосильной по причине истощения. Обыкновенный гнёт, под которым постоянно находится духсостав линейных подразделений, снизился в первой роте до минимума. За десять месяцев мы уже имели восемь самострелов и висельников, незачем было множить их число. Духам сократили фишку на полчаса днем и на полчаса ночью, так что деды и дембеля вместо пяти-шести часов под ремнем стали стоять шесть-семь.

Однако же у нас тут весна, а не холодный Ленинград!

У нас тут садов цветенье и брачные игры насекомых. Всё, что есть в пустыне живого выползло сейчас из нор и активно спаривается - подходи и бери голыми руками. Из второго взвода по рации сообщили, что на ужин у них были змеи. Четвертый взвод поймал и зажарил двух ёжиков. На каждой позиции жила хотя бы одна собака. Польза от собак была в том, что они издалека чуяли приближение чужака и поднимали лай, так что любой проверяющий получал своё "Стой, кто идет?" без сбоя. Пока собаки крутились на позиции, подойти к ней незамеченным было невозможно - собачий нюх и слух не проведешь.

Первыми жертвами голода пали собаки.

Жалко было - не передать как. Выйдешь, бывало, на пост, а добрая игривая скотинка у тебя возле ног ластится, играть зовет. Пока с ней возишься - смена пролетела. Чуть какой шорох, псина замирает, принюхивается и в случае ложной тревоги снова возвращается в игру.

На собаках мы продержались три дня. Мясо похоже на сладковатую баранину и ребра не плоские, как у барана, а круглые. Нормальное, вкусное мясо. Всяко лучше, чем ёжиков жевать. Больше мяса на позиции не было. Стали звучать нехорошие, мрачные шуточки, что скоро будем варить ремни и сапоги. Ёжики и змеи аппетита не вызывали. Кроме того, хотя змеи у нас водились в достаточном количестве, ёжиков на Высоте никто не видел.

По причине отсутствия бензина на доклад стали не ездить, а ходить. Честно говоря, я шел на КП роты со слабой надеждой чего-нибудь там пожрать, но в роте было так же скудно как и на Высоте. Голод - он для всех Голод. Три километра с Высоты до КП, три километра с КП до Высоты по песку и сопкам сил не придавали. Один раз я позаимствовал барана из отары, которую гоняли между Высотой и КП афганские пастухи. Расплатился тем, что показал им автомат и не выстрелил из него. Афганцы не стали возражать против обмена своих жизней на всего одного барана и на той баранине мы продержались еще два дня. С того случая пастухи пропали из поля видимости и баранину брать было не у кого.

Весной в пустыне появилось множество нор которых не было зимой. Норы копали все обитатели барханов - хамелеоны, суслики, тушканчики, черепахи, фаланги, скорпионы. Пока дойдешь до КП раза три-четыре нечаянно провалишься в чью-то нору. Эти-то норы и навели меня на мысль о приёме пищи: в свободный час я спустился под сопку с саперной лопаткой и за пятнадцать минут выкопал из нор четырех черепах. Черепахи были сданы повару, а духсостав отправлен под сопку с вещмешками и саперными лопатками - копать черепах.