Верный клинок - страница 10

Творожник действительно был хорош.

Тильда подсела к ней на несколько минут, спросила:

— Ты все еще не рада наследству? Я действительно не понимаю почему.

Малевин положила в чай лишнюю ложку сахара.

— А если я скажу, что боюсь?

— Чего? — удивилась Тильда, тоже наливая себе чай. Новая официантка посмотрела на нее неодобрительно, но промолчала.

— Себя, — сказала Малевин. — Своей тени.

— Что за глупости? Чем твоя тень хуже другой? Наоборот, люди с такими тенями добиваются многого!

— Вот именно, — ответила Малевин. — Ты бывала в Музее теней?

— В детстве, — пожала плечами Тильда.

— А я каждый год ходила туда с отцом. Каждый раз мою тень измеряли по огромному количеству параметров. И каждый раз мне говорили — вас ждет великое будущее!

Малевин перевела дыхание, выпила переслащенного чая, поморщилась.

— А я смотрела на всех этих героев, оставивших след в истории, на воссозданные тени за спиной. Половина из них — отъявленные злодеи, не останавливавшиеся ради своих целей не перед чем. Хочу ли я быть такой? Нет.

— Но ты ведь можешь и не быть, — сказала Тильда. — Ну, выйти замуж, и все такое.

Малевин показала ей язык.

— Ты правда думаешь, что смогу этим удовлетвориться? Я знаю, что не смогу.

Она придвинулась ближе к Тильде, сказала, приглушив голос.

— Я поняла, что тень будет давить на меня, делать меня жестокой, еще во время учебы. Я шла по головам лишь бы получить то, что хочу — золотую полоску на диплом, стажировку в лучшей компании страны. В том числе не гнушалась шантажом. Мне нужно было быть лучшей ученицей потока, и я ею была. Училась как проклятая, но этого мало. Были там и поспособнее меня. Их приходилось подставлять, или покупать, чтобы выглядеть лучшей на их фоне. У меня было две защиты. Кроме собственно защиты диплома перед отцом я должна была доказать свое право на то, чтобы считаться самостоятельной, самой показать на что я способна. У нас в группе был парень из простых — стажировка должна была достаться ему, он в тысячу раз умнее меня. Я сломала его. Деньгами, посулами, страхом за будущее. Отец не вмешивался, выдал мне карт-бланш, и номера проверенных людей. Он провалил собеседование и взяли меня. У еще одной кандидатки на нужную мне должность отравили кошку, у другого нашли запрещенные вещества в сумке. А я, якобы из благородства помогла ему решить проблемы с полицией… В обмен на услугу — проваленное собеседование. Я пришла домой, выслушала похвалы отца, и поняла что превращаюсь в чудовище. Поняла, что скачусь очень быстро, что мне надо держать себя в узде.

Тильда кивнула, налила ей чай, взглядом указала на сахарницу. Малевин покачала головой. От сладости предыдущей чашки ломило зубы.

— Я взяла карту города, ткнула в первое попавшееся место, собрала вещи, деньги, и вот я здесь. На своем месте.

На плечи Малевин легли руки. Она сразу узнала мамины.

— Тебя действительно ждет великое будущее, дочь. И для этого совершенно не надо становиться чудовищем.

— Откуда ты знаешь? — Спросила Малевин сухим тоном, против воли склоняя голову так, чтобы потереться щекой о мамину ладонь.

— Ну, я ведь не чудовище…

— Откуда тебе знать? — снова спросила Малевин.

Госпожа Света сидела на своем троне, прекрасная и фарфоровая. Длинные золотые косы — почти как настоящие, свивались в кольца на полу. Когда-то для статуй Госпожи благочестивые дамы жертвовали своими волосами. Для каждой статуи требовались волосы пяти-шести женщин. Но в этот просвещенный век храмовым статуям делали парики из высококачественных искусственных материалов. Да и нынешние дамы не отращивают волосы такой длины. Фарфоровые руки со вполне современным маникюром покоились на подлокотниках кресла, одна ножка, босая, изящная, с золотым браслетом на лодыжке, утопала в шерсти огромного кота, тоже, разумеется, сшитого из искусственного меха. Между лап у него Малевин увидела вырезанную из янтаря пешку.

Запнулась, сморгнула. Пешка исчезла.

— Послушаем проповедь? — спросила мама, поправляя мантилью так, чтобы она закрывала плечи. Малевин только неопределенно повела плечами. Особо религиозной она никогда не была, в этом полностью понимая и принимая позицию отца. Правда он верил в деньги, и может быть молился им по ночам, а у Малевин и такого покровителя не было. Она не верила ни во что.