Верный клинок - страница 12

Он сделал неуловимое движение, проведя рукой у груди Малевин. Она вдруг почувствовав как ее охватывает странное беспокойство, страх, горечь, ожидание чего-то ужасного и наконец… пустота. А в руках у него возник крошечный, сияющий золотой шар. Он бережно опустил его на столик рядом с пешкой. Тень освещенной пешки упала на стол.

— Так и есть, леди Малевин. Вы созданы по по подобию вселенной. Как и все разумные существа. У вас есть она — душа, маленькое солнце, и физическое тело, есть тень — отражение вашей души, видимое и вам и всем…

Малевин чувствовала, что вот-вот задохнется. Паника захватила все ее существо, холодная, липкая, пустая, бессмысленная.

— Простите, — сказал Тень. — Сейчас минутку.

Золотое сияние, тепло, которого она лишилась, снова стало частью тела, и Малевин заревела, как плачут, наверное, новорожденные дети. Мама опустила ее голову себе на колени, принялась перебирать волосы.

— Тихо, тихо, милая, — шептала она. — Все хорошо. Это демонстрация, просто демонстрация того, о чем сейчас будет говорить господин Тень.

Тень подал ей воды в пластиковой бутылке, Малевин шарахнулась от его рук, ударилась затылком и коленями.

— Позвольте я вас успокою.

Малевин чувствовала, что ни слова не может произнести. Будто бы она лишилась вдруг разума и способности говорить.

— Да, — сказала мама, — сделайте милость!

Сразу стало спокойно. Малевин прижала руки к груди, там, где разливалось ровное тепло, которого раньше не замечала.

— Есть те, кто не ценят этот дар, леди Малевин. Сознательно расплачиваясь своим светом за весьма сомнительные знания и силы, они становятся неуязвимыми для меня и моей госпожи… Их, конечно, так не накрывает. Не сразу, по крайней мере. И они успевают смириться с пустотой внутри.

— Кто они? — Малевин наконец почувствовала в себе силы говорить. Она села, руками обхватила голову. Волосы превратились в воронье гнездо, не иначе.

— Враги всего сущего, разумные существа, лишенные тени, и лишенные внутреннего света. В некоторых мирах их называют вампирами, и выдумывают о них сказки и небылицы. Они бессмертны и сильны, они умеют быть очень обаятельными, свет даже обычного солнца причиняет им неудобство. Иногда они пытаются согреться, выпив крови разумных существ. Это приносит им временное облегчение. Кровь чаще всего выпивают досуха.

— В нашем мире такие есть?

Тень улыбнулся.

— Всего один. И на других лишенных тени он совершенно не похож.

Малевин прекратила мучительные попытки пригладить волосы. Хорошо, что она редко красится — сейчас бы любой макияж превратился в маску клоуна.

— Дайте я угадаю, — сипло сказала она. — Этот лишенный тени — король Раэл?

Тень и мама переглянулись.

— Да, — сказала мама. — После романов тетушки Имоджин это несложно понять.

Малевин взглянула в окно. Мир предстал перед ней не таким как обычно, люди идущие по мостовой, двигались медленно, будто воздух сгустился.

— Не обращайте внимания, — сказал Тень. — Я замедлил время, чтобы успеть договориться обо всем. Итак…

Он закинул ногу на ногу, сцепил пальцы в замок на колене.

— Все, что вас окружает это тени, подобия. И каждый мир создан по подобию первого мира. И каждый его обитатель — наша тень, моя и моей госпожи. И так же как мы храним все миры от внешних угроз, есть те кто хранит миры от внутренних. Каждому миру нужны свои рыцарь и леди, свои господин и госпожа. Рыцаря я выбрал давно, он стал мне другом. Его леди его предала.

— Раэл Серебряный — этот рыцарь?

Тень улыбнулся.

— Да, человек удивительной судьбы, впрочем об этом позже. Я, как вы заметили, дома не сижу, контролирую те миры, которым нужна помощь. Рыцари помогают мне в этом. Их леди следят за миром изнутри. У вас есть замок, место весьма и весьма не простое. В тех местах, где тени миров соприкасаются между собой, возникают наложения, и из одного мира можно проникнуть в другой. Вам предстоит кроме всего прочего быть радушной хозяйкой тем, кто приходит из иных миров, ибо не всегда для них есть возможность вернуться домой.

Малевин обернулась к маме.

— Ты все знала?

Она кивнула.

— Да, дорогая. Наша семья хранит эту тайну веками. А до этого были, конечно другие.