Вертолетчик - страница 13

Вскоре представился случай опробовать «дежурное» помещение. Кто-то из жильцов ушел в наряд, койка его пустовала. Воспользовавшись этим, лейтенант С-ханов привел в квартиру не очень юную особу, с которой познакомился несколько дней назад на танцплощадке городского парка. Вечером он договорился с сожителями, что явится с пассией как можно позже, и к этому времени в квартире должно быть темно и тихо. «Можно храпеть, чтобы не испугать девушку», — сказал он непонятную фразу и удалился.

К назначенному времени все было готово. Лейтенант Ф. перебрался в большую комнату и занял временно свободную кровать. Потушили свет. Лейтенанты, лежа в койках, негромко переговаривались в темноте — все ждали испытания комнаты, чтобы, когда настанет очередь каждого, знать, как все это слышится со стороны, и учесть ошибки первопроходца. Его дело осложнялось тем, что комната до сих пор не имела двери — только жалкая занавеска отделяла пространство комнаты от остальной квартиры.

Вскоре в замочной скважине тихо заскребся ключ. Все замерли. Дверь, скрипнув, отворилась, возник шепот лейтенанта С-ханова:

— Проходи вдоль этой стенки, здесь все ботинками уставлено…

Двое пробрались в комнату, щелкнул выключатель, и занавеска озарилась потусторонним светом.

К разочарованию подслушивающих, кроме визга панцирной сетки они ничего не услышали. К тому же, все произошло неожиданно быстро, без прелюдий — лейтенант С-ханов уложился в норматив сборки АК-47. Его партнерша вообще ничем не выдала своего присутствия. Лейтенанты даже возмущенно всхрапнули, но тут же затихли, услышав, наконец, женский голос.

— Да, — вздохнула женщина башкирского лейтенанта, шурша одеждами. — Маленький ты, Фарид…

Лейтенанты напряглись, прислушиваясь.

— Чего это маленький? — недоуменно спросил лейтенант С-ханов. — Метр семьдесят я — тебя-то уж повыше буду! (Судя по стуку пяток, он соскочил с кровати.) Вот встань прямо, спиной прижмись к моей. Голову подними… Видишь? Ты на пять сантиметров меньше.

— Маленький, маленький…

— Да что ты заладила — «маленький», «маленький»! — разозлился лейтенант, срываясь с шепота в голос. — Видела ведь, что я не дядя Степа, блин! Чего теперь бубнить! Не нравится, вали отсюда, — разошелся обиженный любовник. — Иди, иди давай, может великана встретишь! Маленького нашла, твою мать!

— Да я не это имела в виду… — уже в коридоре сказала женщина.

Кровати в двух комнатах тряслись, лейтенанты крякали, сдерживая рвущийся смех.

Когда захлопнулась входная дверь, темнота взорвалась хохотом. Лейтенант С-ханов включил в коридоре свет, вошел в большую комнату:

— Нет, слыхали, а? Дюймовощка нашлась, блядь! Гулливера ей подавай!

Увидев в проеме двери кривоногий силуэт в трусах и сапогах, комната захрюкала.

— Не это она имела, видите ли… — продолжал брюзжать обиженный. — А что она имела, корова?..

Вдруг он осекся. Понимая, но все еще не веря своей догадке, выдохнул:

— Ах ты…

— Да, Фарид, — сказал лейтенант Ф. — Именно это. Она имела то, что имела. Опозорил авиацию, тэчист мелкокалиберный, гнать тебя из нашей квартиры!

— Убью суку! — стукнул по косяку кулаком лейтенант С-ханов. — Да у нее просто манда развальцована — на такой зазор никаких допусков нет! Ржите, ржите, вы все там потонете, как те трактор с трактористом!..

— Ох-хо-хо-хо! — изнемогала квартира, и кровати стучали об стенки…

После этого случая лейтенант Ф. озаботился поиском двери. В конце концов, он нашел какую-то беспризорницу, одиноко стоящую в одной из комнат штаба, выкрал ее и привез в ДОСы на столовской машине. Дверь была примитивная — деревянная рама с нашитыми листами ДВП и с двумя петлями. Но и такая, она была вполне пригодна для роли замыкающего звена личного пространства лейтенанта Ф.

Он был доволен. Единственное, что смущало — картонно-голая поверхность лица его жилища. Поскольку лейтенант был не чужд изобразительному искусству, он решил не прибегать к оклеиванию двери календарями и плакатами, а облагородить ее своей рукой, ведомой собственной фантазией. Приобретя в магазине толстый черный жировой карандаш, он приступил. Тему долго выбирать не пришлось — помня о дежурном назначении комнаты, художник изобразил двух тонких, гибких, преувеличенно длинноногих жриц любви в их полный рост и в их обнаженном объеме, которые, обольстительно изогнувшись, стучались в эту самую дверь.