Верю, надеюсь, люблю… - страница 21

— О’кей, знаешь. Мы с Блю чинили изгороди у источника Динго, где эти бычки вечно вырывались. Потом пришла почта. Я дал Фреду холодного мяса и пирожки с джемом, как ты сказала. Он все подмел. Говорит, младенец Питерсов еще не поправился, и тот черный с палевым щенок из Форуэйз так и не нашелся.

Лу пробормотала что-то сочувствующее, укладывая ломтики бекона на большую сковородку. К тому моменту, как бифштексы и яичница лежали на тарелках, явились Энди и Бант, протирая глаза, зевая и потягиваясь.

— Боже, я умираю с голоду! — воскликнул Бант. — Кажется, я уже неделю не ел.

— Но зато много пил, — уколол его Энди, и Джим присоединился к общему хохоту:

— Хо-хо! Сегодня голова поди трещит, а?

Бант не снизошел до ответа, а сел за стол и принялся жадно есть. Лу позвонила в колокол у заднего крыльца, вызывая Расти и Блю, потом отнесла поднос с завтраком в гостиную. Стив Брайент разбирал у окна вчерашнюю почту. Глядя на него, никто бы не сказал, что он танцевал всю ночь, а потом ранним утром вел машину до дома больше семидесяти миль. Лу подумала, ложился ли он вообще — и решила, что, скорее всего, нет. И несмотря на это он был свеж и бодр — и к тому же потрясающе привлекателен, в облегающих бедра габардиновых брюках и в рубашке с галстуком в честь воскресного дня.

Когда Лу вошла, он поднял глаза.

— О, мисс Стейси. Я получил письмо от Марни. Она приезжает в конце недели. Ее брату гораздо лучше и его вполне можно оставить, так что она приедет в субботу. Я в пятницу отправлю ей телеграмму и сам ее встречу. Что-то случилось, мисс Стейси? Вам нездоровится? В чем дело? — В его голосе появилась озабоченность.

Лу сделала напрасную попытку унять дрожь в руках и поставила поднос на стол. Задыхаясь, она запротестовала:

— Я в порядке. Просто недоспала и перевозбудилась вчера, вот и все. Мне скоро станет лучше. — Она пыталась взять себя в руки. — Я пойду прилягу ненадолго, пока вы все завтракаете. Я совершенно здорова, право же. — И она бросилась к двери.

В своей комнате она с отчаянием бросилась на кровать, прижавшись щекой к прохладной подушке. Итак, время ее пребывания в Ридли Хиллз почти истекло. Лу знала, почему сладость пребывания в объятиях Стивена Брайента вчера ночью растворилась в горечи из-за благодушного намека того грубого человека. Потому что она сама хотела оказаться на месте той самой девушки из Сиднея. Нестерпимо хотела! Теперь она осознала, что произошло. Она полюбила Стивена Брайента, полюбила этого деревенского фермера. Ускользающее чувство, которое она испытывала уже несколько недель, вылилось в нечто определенное, сильное и глубокое, в нечто постоянное, чудесное и… безнадежное!

Лу села на кровати. Ну что ж, по крайней мере она понимает, как все это безнадежно. И это первый шаг на пути к победе над чувством, которое грозит ее захлестнуть. Ей придется его тщательно скрывать — он не должен ни о чем догадаться. По крайней мере, ей недолго придется это делать, печально подумала она. Ей скоро придется уехать — ведь Марни возвращается. Это была временная работа: так было ясно оговорено с самого начала, и она сама этого хотела.

Лу угрожала, что уедет, просила и требовала, чтобы ее отвезли обратно на разъезд Нандойя — а теперь мысль об отъезде заставляла ее плакать. Чувство, которое она испытывала к Дику Уорингу, не было любовью. Она поняла это только теперь, обладая новым знанием. Это были благодарность, страх одиночества, постоянное общение — возможно, все это вместе…

Лу прошла в ванную, сполоснула лицо холодной водой и приготовилась вернуться на кухню. Жизнь сдала ей плохие карты, но, странное дело, она даже не испытывала обиды за то, какую шутку сыграла с ней судьба — только покорность. Никогда ей не было легко в жизни, и следовало уже к этому привыкнуть. Ей просто придется смириться со случившимся и продолжать улыбаться, как ни в чем не бывало, а если удастся скрыть свои чувства, то она по крайней мере сохранит свою гордость.

Огибая веранду, Лу чуть не столкнулась с Джимом.

— Лу, ты не заболела? Босс ушел к насосам и велел, чтобы я посмотрел и убедился, что ты здорова.