Веселая Эрата. Секс и любовь в мире русского Средневековья - страница 2

), то благочестивым христианам было предписано каяться в совершенном грехе. Иногда сновидения казались даже более опасными, чем действия, совершенные наяву. Автор написанной в XIII столетии «Заповеди ко исповедующимся сынам и дщерям» говорил о человеке, не сообщившем исповеднику о подобном преступлении: «...лучше бы ему вьяве согрешить, нежели во сне с бесами грех сотворить».[7] В этих вопросах славяне придерживались более радикальных взглядов, нежели их византийские учителя. Отцы Церкви — Дионисий, Афанасий, Иоанн Постник и Василий Великий считали, что ночные поллюции обусловлены естественными физиологическими причинами, но русские православные священнослужители не пожелали принять данного объяснения, так как были твердо убеждены в дьявольском происхождении сексуального желания.[8]

Впрочем, в большинстве принципиальных вопросов и византийские, и южнославянские, и русские православные авторитеты были единодушны. Все они рассматривали секс и чувственность как нечто греховное, все стремились контролировать сексуальное общение супругов. Три дня недели и множество церковных праздников — в конечном итоге до 300 дней в году — объявлялись в русской традиции для любви запретными.[9] Но и в дозволенное время занятия любовью подвергались строгим ограничениям. Озабоченность священнослужителей вызывали любые некреативные формы секса, не ведшие непосредственно к зачатию:

Всякий, кто кроме только деторождения [...] блудит [...], сей дьяволу жертвует свое семя без потребы.[10]

Решительно осуждались прикосновения к эрогенным зонам и даже любовные поцелуи между супругами. Тем более греховным представлялось занятие сексом в «неподобающих» позах, отличных от т.н. «миссионерской» позиции — лицом к лицу, мужчина сверху.

С особой строгостью запрещалось использование позы, при которой женщина находится сверху. Эта сексуальная практика представлялась просто чудовищным нарушением божественных установлений, требующих главенства и, стало быть, верховного положения мужчины, в том числе и во время сексуального общения:

Всякая жена, восседающая на мужа? — 6 лет да покается, и поклонов 12 утром и 12 вечером и комкает(постится. — М.Е.) от Пасхи до Пасхи, понеже божий образ осквернила.[11]

В сборнике «Вопрошание-исповеданье» XIV века указанная позиция упоминается среди «великих грехов» наряду с кровосмесительными связями, мужеложством, скотоложством и пр. И даже на этом фоне верхняя поза оценивалась особо сурово. За мужеложство полагалось 4 года «сухо есть» (поститься), за скотоложство — 1 год, за блуд с монашенками — 2 года, но мужчин, которые «на себя жен вспущают, понуждая их», ожидало семилетнее наказание.[12] В сборнике «Вопрос женам» XV века женщина, потерявшая девственность «с двумя или с тремя», наказывалась трехлетним постом, уморившая некрещеного ребенка — 40 днями, но если «на мужа лазила» — 5 лет поста.[13] Даже анальный секс оценивался существенно менее строго, чем позиция «женщина сверху». Если последняя рассматривалась как сознательное изуверство, то в анальном сексе видели скорее следствие пьяного безобразия. В «Вопрошании-исповеданье» (XIV век) об этом говорится следующим образом:

Многие есть, которые со своими женами нелепство сотворяют в задний проход, или обычаем злым или в [noд]numuu.[14]

Внимания исповедников удостоилась также поза, при которой мужчина находится сзади. При несомненном осуждении, эта форма сексуального поведения не вызывала столь непримиримого отвращения. Она воспринималось, скорее, как специфический грех простецов, следующих примеру скотины:

Если кто с женой сзади грех сотворит, да наречется скотом, и поклонов ему 300.[15]

Если муж с женой блудит сзади, а не лицом к лицу, — 40 дней поста, ибо это скотство есть.[16]

Наиболее распространенным наказанием было 40 дней поста, что многократно уступало семи- или пятилетнему сроку за позу «женщина сверху». Таковой была общая тенденция, характерная для всей христианской традиции, но в русских епитимийниках наказания за сношения сзади мягче, чем, например, в аналогичных южнославянских документах.