Весеннее равноденствие - страница 8
— Я в самом деле не хочу есть… Я позавтракал в самолете. Может, товарищи, хотят выпить кофе?
— Спасибочко… С утра, как говорится, хорошо почаевничали, — откликнулся Сергеич.
— Кофе много не выпьешь, — поддержал его напарник. — Под огурчик разве, под солененький…
— Ишь, как вас тянет на соленые огурчики… Перебьетесь. К вечеру надо в этой комнате кончить работу.
— Договаривались, хозяйка, ко вторнику.
— Теперь переговоримся. Комната Андрею нужна. Он по вечерам здесь работает над важным проектом.
— А нет у него проекта, Екатерина Ивановна, — сказал Сергеич, поднимая у кульмана бумагу, заляпанную побелкой. — Сей минут на наших глазах он свой проект кончил. Гляди, какой крест намалевал.
— Опять, Андрюша? — расстроенно спросила Екатерина Ивановна, немало уже видевшая таких размашистых крестов на ватманах сына.
— Опять, мама, — ответил Андрей и торопливо стал перекладывать бумаги из чемодана в портфель. — Извини, мне нужно ехать в ОКБ.
Екатерина Ивановна решительно отобрала у сына портфель.
— В ванную тебе нужно с дороги, переодеться тебе нужно, отдохнуть. Помешался на своем ОКБ. Десять дней был в командировке, и никакого землетрясения здесь не случилось и еще день тоже ничего не случится. И дорогие твои подчиненные тоже не умрут от тоски по собственному начальнику. Приведи сначала себя в порядок… Что у тебя за манера ходить с расстегнутым воротом? Кандидат наук, депутат, начальник, а вид словно у болельщика с Лужников. Прими ванну и надень голубую рубашку.
— Хорошо, мама, — улыбнулся Андрей, зная по опыту, что напрасно противоречить, когда мать говорит таким решительным тоном. — Я надену голубую рубашку и повяжу галстук. И туфли новые тоже обую. Они еще скрипят. А ты знаешь, мать, что современный руководитель непременно должен носить туфли со скрипом.
— Это верно, — откликнулся маляр. — Чтобы подчиненные заранее разбегались. Вы бы, хозяева, шли на кухню. Мы тут попросторнее развернемся, раз скорее надо дело кончить.
— Да, и туфли со скрипом, — настойчиво повторила Екатерина Ивановна, выходя из комнаты. — Представь, я не вижу в твоей иронии ничего смешного. Я, например, перед своими девушками из бригады никогда не появлялась растрепой. Внешний вид всегда дисциплинирует. И тебя, и твоих подчиненных.
— Какая ты у нас правильная и высокоорганизованная, мамуля…
— Когда обитаешь дома с тремя мужиками, а работаешь с двумя десятками женщин, иного выхода не остается, как быть правильной и высокоорганизованной… Ну что, тебя в ванную полотенцем гнать?
— Сейчас… Только, пожалуйста, не забывай, что скрипучая обувь всегда жмет ноги.
— Ничего, начальству положено терпеть. Зарплата у него хорошая, всем остальным он тоже лучше других обеспечивается. Не грех и потерпеть… Оставь, пожалуйста, в покое свой портфель. Из дома я тебя не выпущу, пока не приведешь себя в порядок и нормально не пообедаешь.
— Сдаюсь… Как поживает мой любимый младший брат?
— Как всегда. Домой заглядывает поесть и отоспаться. Говорит, что увлекся академической греблей.
— Если гребля, мама, то наверняка, ростом на метр семьдесят, с развитым торсом и выгоревшими волосами. Одевается в гэдээровский батник, носит кеды и джинсы на «молниях». На размер меньше, чем полагается по ее натуральному объему.
— Похоже обрисовал, — улыбнулась Екатерина Ивановна и потрепала, как бывало в детстве, сына по волосам. — Умненький ты у меня, Андрюша, а несуразный. У одного сына невест хоть отбавляй, а другой надумал остаться старой девой… Когда я твоих ребятишек буду нянчить, Андрюша? Доживу ли до того времени?
— Мама, но тебе же не подойдет роль бабушки. Внучата будут мешать твоей общественной деятельности.
— Ничего, совмещу. Ради такого можно и на пенсию податься. Как теперь говорят мужчины-философы: если водка мешает работе, брось работать. Когда будем твою свадьбу праздновать?
— Тут, мама, график не установишь. И большинством голосов, как на твоем завкоме, тоже не решишь. Женитьба — это акт сугубо индивидуальный и к тому же требующий согласованных действий двух сторон… Если тебе непременно хочется отпраздновать свадьбу, начни с Кольки.