Весеннее солнце зимы - страница 16
— Ну-ну, — сказал отец, — вы слишком строги… мадемуазель.
Странные у девочки были мать и отец.
Мать была спокойная, но очень черная. Андрей боялся ее. Даже когда она улыбалась, все равно оставалась черной.
А отец у девочки был совсем другой — беловолосый, все смотрел, усмехался и любил пугать.
— А почему там леш? А почему такой леш? — спрашивала Натэлла.
Андрей смотрел на длинный, уголком уходящий вдоль дороги лес и не понимал, о чем она спрашивает. Но Белый отец сразу подхватывал:
— А смотри! Вон за тем, первым, самым большим деревом стоит самый большой разбойник и нож точит. За деревом поменьше — поменьше разбойник, и нож у него поменьше. Туда дальше деревья все меньше, и разбойники все меньше. А вон там, в самом конце, за теми деревьями, что уже и не видно почти, стоит самый маленький разбойник и точит иголочку…
Глаза Натэллы округлялись.
«Да он врет!» — хотел крикнуть Андрей, но уже и сам боялся.
— Ты все выдумываешь, папка-дурапка! — выкрикивала испуганно Натэлла. Она как угодно могла обзывать отца — ей ничего за это не было.
— А как станет темно, — продолжал, улыбаясь, отец, — все они на дорогу выходят: впереди — великан-разбойник с огромным ножом, а позади — малютка-разбойник с иголочкой.
Страшнее всего казался Андрею этот малютка-разбойник с наточенной иголкой.
— Перестань ребенка пугать! — кричала из комнаты Черная мама, и девочка, опомнившись, смеялась, но все же с опаской оглядывалась на лес.
Еще любили они с отцом переиначивать слова. Андрею это не очень-то нравилось: несерьезная игра и запутывает — потом уже и не вспомнишь, как в самом деле надо говорить.
А еще Белый папа любил спрашивать. На эти вопросы Андрей так задумывался, что забывал закрыть рот. Девочка же отвечала на вопросы кое-как, дурачилась — наверное, в школе будет двойки хватать.
Если девочка смотрела на Андрея, его, как и в первый день, выламывало всего от неловкости и волнения и вроде как стыда. Но когда девочка очень долго не обращала на него внимания, он подходил ближе, чтобы она его все-таки заметила.
Так он и провел почти весь следующий день, стоя поближе к веранде и вслушиваясь и вглядываясь, что делают дачники.
— Ну, и долго мы еще будем играть в гляделки? — спросил девочкин отец. — Скажи лучше, почему река течет?
Андрей оглянулся: кого это зовет девочкин папа? Но сзади никого не было, и Андрей вспомнил, что тут стоит он, Андрей. Тогда он смутился и убежал.
Дома он хотел поиграть в «конскую армию», но что-то не игралось, как-то нехорошо было — ежилось и вздыхалось. Он вышел и сел на скамейку. С веранды спустились папа с девочкой.
— Пойдешь с нами гулять? — спросил папа. Андрей ничего не ответил, но когда они направились к лесу, пошел потихоньку за ними. Если они оборачивались и звали его, он останавливался и смотрел в сторону. Если не обращали на него внимания, приближался и шел почти рядом.
Девочка стала собирать в коробку козявок. Он тоже принялся их собирать в лопух.
— Папа, пошмотри, какая букашка-комашка!
И Андрей, найдя хорошую козявку, тоже улыбался.
Когда Натэлла отошла в сторону, он высыпал в ее коробку всех букашек и жуков.
— Ой, папка! — закричала она, увидев в коробке Андреевых жуков. — Ой, пошмотри, какие жуки-буржуки!
Белый папа посмотрел и усмехнулся и погладил Андрея.
Теперь уж Андрей не отходил от них.
— Ой, люди, шмотрите, какие лиштья! — вдруг закричала Натэлла.
Среди зеленых стояло желтое дерево.
— Как чветы, — сказала Натэлла. — Давайте рвать эти лиштья! Ой, я уронила, ловите же! Я не ушпеваю, как они валятщя! Ой, повещилщя лиштик! Ой, никак!
Они смеялись и нарочно роняли листья.
— Ой, сдох! — сказал Андрей и упал и закатил глаза. — Ой, меня убил лист. По макушке трамбамбахнул!
— Ой, папка, его лиштик убил! — верещала Натэлла. — Ой, еще упал лиштик! Ой, я тоже шдохла!
— А ну-ка, мы этих дохлячков уложим штабелями! — сказал Белый папа и навалил Натэллу поперек Андрея, а потом, когда они с визгом расползлись, Андрея поперек Натэллы.
— Ой, папка, ой, щекотно! — брыкалась Натэлла. — Ой, я щейчаш шовщем щдохну!
— А я умею кувыркаться! — крикнул Андрей и перевернулся через голову.