Весна победы - страница 5

В конце июля — начале августа на нашем участке фронта активных боевых действий не велось. Это позволило в масштабе армии организовать слеты боевого актива, которые играли важную роль в распространении опыта передовых воинов, в сколачивании подразделений. Они проходили в атмосфере деловитости, подъема и, я бы сказал, задушевности, которую им придавал генерал Н. Э. Берзарин теплым подбадриванием выступавших и умелой шуткой. Почти все возникавшие вопросы решались немедленно, потому что Военный совет на слетах, как правило, присутствовал в полном составе. Бойцы не чувствовали скованности и говорили обо всем откровенно, щедро делились своим опытом. В заключение выступал кто-либо из членов Военного совета, а затем отличившимся вручались награды.

Хочется подчеркнуть еще одну деталь — тыловое обеспечение слетов. В лесу были развернуты палатки полевого госпиталя, в которых размещались участники. Они всегда могли помыться в бане, отремонтировать в мастерских обувь и обмундирование, сходить в парикмахерскую, купить необходимое в автолавках военторга. Внимание к нуждам людей всегда важно, а на фронте — особенно.

И в том, что участников слета хорошо встречали наши хозяйственники, была большая заслуга члена Военного совета армии по тылу полковника интендантской службы Василия Яковлевича Власова, до войны секретаря Минского горкома партии. Он обладал хорошими организаторскими способностями, никогда не повышал голоса, был хладнокровен в любой обстановке, скрупулезно вникал во все хозяйственные и материально-технические вопросы, умело влиял на руководителей частей тыла и активно помогал заместителю командарма, начальнику тыла армии генерал-майору Н. В. Серденко в успешном решении задач по обеспечению войск. Но пожалуй, главной чертой Василия Яковлевича было его внимание к нуждам красноармейцев и офицеров. В этом я позже не раз убеждался.

За короткое время в нашей армии состоялись отдельно слеты Героев Советского Союза, командиров рот, старшин подразделений, воинов-девушек и другие. Мне особенно запомнилась финальная часть встречи с лучшими разведчиками армии. Присутствующие в сельском клубе громом аплодисментов встретили известие о награждении орденом старшего сержанта Алексея Булычева, который только что доставил с переднего края добытого ночью «языка» — обер-лейтенанта со штабными документами. В 5-й ударной армии существовал такой порядок: в вышестоящий штаб пленного сопровождали разведчики, которые его захватили.

Генерал Н. Э. Берзарин прикрепил к гимнастерке Булычева орден Красного Знамени и, когда смолкли аплодисменты, спросил его:

— Давно ли вы в разведке? Любите свое дело?

Булычев неторопливо и спокойно ответил:

— Два года. И горжусь, что я разведчик. Хотя служба у нас опасная, но очень нужная и, я бы сказал, романтичная.

— Это интересно. А в чем же вы видите романтику?

— В умении перехитрить фашиста, подстеречь его, внезапно захватить в плен и незаметно возвратиться с «языком».

Я видел, что этот разговор доставляет удовольствие командарму. Да и в зале клуба воцарилась тишина.

— А что вы считаете главным в подготовке поисковой группы? — продолжал расспросы Берзарин.

— По-моему — все главное. Наш командир учил, что в разведке мелочей нет и надо, как в искусстве, быть артистом своего дела...

В зале раздались одобрительные смех и аплодисменты. Когда оживление улеглось, командарм спросил:

— А сколько у вас на боевом счету «языков»?

— Сегодня четырнадцатый!

— А ранения были?

— Не без этого. Два раза побывал в медсанбате...

— А давно в сержантском звании?

— Девять месяцев... Шесть из них временно исполняю обязанности командира разведвзвода — выбыл из строя наш боевой командир.

Командарм еще раз поздравил Булычева с наградой и неожиданно объявил перерыв. За кулисами он недовольно заметил:

— Полгода человек на войне исполняет обязанности и все — временно. А сержант толковый. Я думаю, что не будет ошибки, если мы утвердим Булычева командиром взвода и в порядке исключения присвоим ему звание «младший лейтенант». Будут возражения, товарищи члены Военного совета?