Весна Византии - страница 20

Старик очень долго смотрел на него в упор. Сын что-то прошептал ему на ухо. Козимо де Медичи внимательно выслушал, а затем обернулся к секретарю, который также нагнулся над креслом с листом пергамента в руке. Николас с любопытством наблюдал за происходящим. Юлиус от нетерпения с трудом держался на ногах. Тоби натянул маску подчеркнутого безразличия. Годскалк чуть заметно усмехался, но, на взгляд Николаса, эта улыбка была уж слишком задумчивой. Пагано Дориа? Он никогда о таком не слышал… Но вот секретарь отошел, и Джованни выпрямился. Старик вновь обратился к ним.

― Вы убедили меня, что стоите краткосрочного вложения денег. Если имперский посланец, мессер Алигьери, даст свое согласие, я готов согласиться, чтобы в Трапезунде вы обосновались как агенты республики Флоренции, на испытательный период в один год, считая со дня вашего прибытия. Я согласен на ваши условия, которые должны быть изложены на бумаге и скреплены мессером Алигьери. Названная цена за корабль слишком низкая. Вы можете получить кредит и купить галеру за триста пятьдесят флоринов, которые выплатите в течение двенадцати месяцев, из расчета двадцати процентов годовых, причем страховкой должна выступать собственность и фонды вашей основной компании. Предварительно мы потребуем подтверждения кредитной истории и подписанное признание обязательств.

― У меня есть право подписи. И я могу предоставить вам все необходимые данные, ― заверил Николас.

― Так вы согласны?

― Да, монсеньор. Благодарю вас, согласен.

Он ощущал напряженность и страх своих спутников. Сам же Николас с трудом удерживался, чтобы не расплыться в счастливой улыбке, пока старик излагал свои условия.

― Тогда я буду ждать у себя мессера Алигьери, дабы заключить договор, который устроит все заинтересованные стороны. Один экземпляр будет записан по-гречески. Я так понимаю, что присутствующий здесь мессер Юлиус является нотариусом вашей компании? Тогда, возможно, ему следует остаться. Если не возражаете, я готов предложить услуги своего переводчика.

― В этом нет нужды, ― заметил Николас. ― Мастер Юлиус изучал греческий в Болонье. Он был секретарем кардинала Бессариона, родом из Трапезунда.

На лице мессера Козимо отразилось не восхищение, но скорее усталость.

― Вот как… Достижения вашей компании, мессер Никколо, меня поражают. Так давайте выпьем за благополучное завершение этого предприятия. Вина, Джованни.

― Негодяй! ― послышался внезапно голос у входа в зал.

Сказанное слово прозвучало не слишком громко, но со столь проникновенным рыком, что все присутствующие на миг утратили дар речи. Старик зажевал губами, а сын его поспешно вскочил на ноги. Секретарь с двумя помощниками уже торопились к дверям, протестующе вытягивая руки, но они тут же попятились, когда говоривший растолкал их и уверенно вошел в комнату, остановившись прямо перед Юлиусом.

Это оказался монах среднего роста и довольно грузный, в серой рясе и с тонзурой францисканского проповедника. Брат-минорит самого строгого толка, поразительно неопрятный, несмотря на всю простоту своего одеяния, с раскрасневшимся лицом и угольно-черной шевелюрой. Волосы также росли у него пучками в носу и в ушах, брови топорщились, как гусеницы, черная шерсть покрывала голые руки, и даже шея оказалась волосатой. Безволосыми во всем этом море растительности оставались только веки, бледные и набрякшие… Указующим перстом, заляпанным чем-то рыжим, он ткнул в Юлиуса.

― Козимо де Медичи, вы не знаете, с кем имеете дело. Прекратите этот разговор. Уничтожьте все договоренности. Изгоните этого человека из своего дома, а с ним ― и всех его спутников. Ибо этот человек ― сам сатана.

― Юлиус? ― изумленно воскликнул Николас. Он искренне надеялся, что ему удалось скрыть насмешку.

Никто и не подумал улыбнуться. Стряпчий побелел, словно слоновая кость, и выглядел так, словно его вот-вот прилюдно стошнит. Тоби, окинув взором своих спутников, неотрывно уставился на монаха. Лицо мессера Козимо ничего не выражало, у его сына вид был весьма разгневанный. Отец Годскалк поднялся на ноги и, ко всеобщему удивлению, напрямую обратился к незнакомцу: