Вести приходят издалека - страница 18

Тут в Кузе проснулась совесть, и он виновато спросил:

— Ты-то как? С отцом-то?..

— Знаешь, Кузякин, нет у меня ощущения, что он мой отец. Мужик он нормальный, серьезный. Говорит интересно. Всего сам добился. Ему даже хочется подражать, но не как отцу, а как удачливому и целеустремленному человеку. Думаю, и у него ко мне никаких родственных чувств нет. Просто любопытно: вот вырос где-то пацан, точная твоя копия, интересно, чем он живет, как…

— Тебе обидно? — тихо спросил Кузя, у которого отца от рождения не было — его зарезали в пьяной драке, когда мать была еще беременна.

— Нет, не обидно, — отозвался Тимур. — Я привык, что он есть где-то, но и нет его. Вот говорят, что парню отец нужен, а мне и мамы хватает. И тебя. Так что как отец он мне, вроде, и не нужен.

— А как?

— Мужик, говорю, он нормальный. Хотел бы я, чтоб он мне был, ну, другом что ли. Мы встретиться с ним договорились. Только маме не говори пока.

— Почему? — удивился Кузя, который уже собрался в красках живописать тете Маше сцену встречи Каримовых в лифте.

— Не знаю почему. Но чувствую, не надо пока. Ей и так забот хватает.

— Ладушки, — нехотя согласился Кузя. — О, а вот и трусы! Эти и купим.

Встречу Ильдар Каримов провел халтурно. Заказчик ушел слегка озадаченным, он привык видеть Каримова внимательным к деталям и всегда сосредоточенным. Но сегодня в глазах директора фирмы «Дэнтал Систем» был какой-то туман.

В этом тумане перед глазами Ильдара то и дело вставало смуглое лицо парня, его сына Тимура.

Бабушка Ильдара приехала в Ярославль из бедной татарской глубинки по вербовке — работать на торфодобыче торфушкой. Целыми днями таскала она тяжелую черную грязь, разливала ее в формы. Грязь сохла и превращалась в крупные кирпичи топлива для электростанции. Их снова надо было таскать и грузить в вагонетки, которые паровозик «Мотаня» увозил по узкоколейке.

Жила она в длинном бараке с земляным полом, носила по-татарски платок «на два конца» и по-русски понимала плохо. Замуж вышла за своего, за татарина, который в первый же год войны пропал без вести.

Сына Ахмеда воспитывала одна. Когда мальчик подрос, выделило им торфопредприятие маленький домик на улице с официальным названием «Пятая Новая», в народе называемой Шанхаем.

Ахмед выучился и работать пошел на новый завод дизельной аппаратуры. Женился на русской, а праздники отмечал и православные, и мусульманские, и советские. Пить так и не научился, но все равно умер рано, оставив старуху-мать и вдову с маленьким сыном Ильдаром все в том же покосившемся домике с печкой на грязной и старой улице Новой.

Ильдар был мальчиком самолюбивым и гордым. Авторитет создавал себе на шанхайских улицах кулаками, а в школе — упорством и упрямством. Работать на заводе он не хотел. После армии он легко поступил в университет и стал изучать физику. Учился все так же усердно, но совершенно без интереса и желания.

Весь его интерес и все желание сосредоточилось и воплотилось в одном: в Маше Рокотовой из параллельной группы. Тоненькая серьезная девушка с бледным лицом и каштановыми кудряшками всегда была не такой, как остальные. Вместо джинсов и мини-юбочек Рокотова носила взрослые костюмы и длинные платья. Но носила их так, что Ильдару казалось, будто на ней вообще ничего нет. Маша просто смотрела, и горячий татарин Каримов был готов кинуться на нее прямо в аудитории. Ему так хотелось бросить ее спиной на парту и разорвать длинное узкое платье с застежкой под горлышко.

Все произошло неожиданно, хотя Ильдар так долго этого ждал. Они праздновали Новый год в общежитии у однокурсников и как-то случайно, или не случайно, остались вдвоем. Маша убирала со стола посуду, а Ильдар курил, сидя у окна. Они одни не пили из всей компании: она вообще старалась никогда не пить, а он сохранил эту единственную дань мусульманским обычаям.

Маша подошла за очередной стопкой грязных тарелок и оказалась совсем близко к Ильдару. Он оставил сигарету в пепельнице и обнял девушку за бедра, развернув к себе. Черные дерзкие глаза смотрели на Машу снизу вверх, но взгляд их не был ни просящим, ни униженным. Он был жестким и настойчивым. Сильные руки сжимали узенькие бедра девушки.