Вести приходят издалека - страница 7

— М-да… — протянул Машин сосед, ловя соскользнувшую со столика при очередном толчке поезда бутылку. — Конструктор Бенчуг!

Маша удивленно подняла брови и повернулась к соседу.

Много лет назад ей довелось работать в одном научно-исследовательском институте. У НИИ было несколько корпусов, расположенных на значительном удалении друг от друга, и часто возникала потребность в транспортировке легко бьющихся пробирок с ценными образцами. Для таких пробирок, перевозившихся по несколько штук, был нужен удобный контейнер. Его разработку поручили конструктору по фамилии Бенчуг. Изделие прошло все полагающиеся этапы от технического задания до изготовления опытного образца и, наконец, было представлено на утверждение специальной приемной комиссии.

Контейнер был надежен. Вероятно, даже в случае ядерной атаки пробирка, находившаяся внутри, осталась бы целой. Бенчуг не учел лишь одну малюсенькую деталь: контейнер весил около 30 килограммов! А ведь перевозила пробирки девушка-лаборантка в обычном рейсовом автобусе. Ни одна из лаборанток не могла оторвать контейнер Бенчуга от пола. Вердикт комиссии был краток: доработать. Через неделю Бенчуг приварил к железному ящику вторую ручку, чтобы контейнер можно было переносить вдвоем.

Потом конструктор уволился, а поговорка прижилась в НИИ. О любой конструкции, поражавшей своей бестолковостью, люди говорили: «Конструктор Бенчуг!»

Значит, мужчина у окна тоже работал когда-то в том институте. Приглядевшись, Маша вспомнила и имя: Бураковский Олег Иванович. В те годы он заведовал одной из лабораторий.

— Простите, Олег Иванович, если не ошибаюсь?

— Да-да, а мы знакомы? — живо откликнулся сосед.

— Были когда-то. Может, вы помните, я Мария Рокотова, работала заместителем у Степанова.

— Машенька! Конечно же помню, вы еще помогали мне вести переписку по «Квазарам»! — Бураковский радостно заулыбался.

Маша тоже с улыбкой вспомнила эту историю. НИИ как раз был тем и интересен, что почти каждый из его сотрудников умудрялся попасть, а некоторые даже и вляпаться в историю. И чем выше было ученое звание и регалии ученого, тем забавнее и удивительнее были случаи, происходившие с ними. Бураковский был ученым средней значимости, его история была незатейлива и чем-то похожа на случай с Бенчугом. Олег Иванович заказал в Москве три установки «Квазар», которые и были доставлены в институт. Ящики сгрузили во дворе и… все. Водворить «Квазары» в лабораторию оказалось невозможным: их вес не позволял установить их ни на втором, ни даже и на первом этажах, пол не выдержал бы их, и установки попросту рухнули бы в подвал. Ящики простояли во дворе НИИ почти полгода, успели помокнуть под дождем и померзнуть под снегом. За это время Бураковский понял, что установки ему совершенно не нужны, и «Квазары» были сданы на ответственное хранение в речной порт, после чего о них благополучно забыли. Документационным обеспечением той передачи и занималась Рокотова.

— Чем занимаетесь сейчас, Олег Иванович? — спросила Маша не из интереса, а скорее из вежливости.

— Так все тем же, и даже там же, — ответил Бураковский. — Вот сейчас вы зададите вопрос, который я слышу от всех моих бывших коллег: институт еще не загнулся? Ну, задавайте!

— И как? — подыграла ему Маша. — Не загнулся?

— Таки нет! Хотя мы и напоминаем своим состоянием лежачего паралитика. Внешне он совершенно неподвижен, и окружающие со дня на день ждут его смерти, удивляясь тому, что она никак не наступает. Но паралитик живет, в нем протекают совершенно нормальные жизненные процессы, происходят все естественные отправления. Он принимает пищу, сердце бьется, даже мозг работает как часы. Но мозг, совершенно светлый и жизнеспособный, давно уже не может управлять организмом. Ну, в крайнем случае, он контролирует еще те органы, которые к нему поближе, а потому еще подвластны: веки, губы, мышцы лица… Но руки давно неподвижны, ноги не способны ходить, не говоря уж… — Олег Иванович с досадой махнул рукой.

— Организм не столь уж безнадежен. Дорогостоящее лечение и поддерживающая терапия могли бы, возможно, поставить его на ноги. Но родственникам, в лице государства и бюджета, это не нужно. Они не хотят тратить деньги на лечение, которое еще неизвестно, принесет ли плоды. Дешевле надеть памперс и вовремя накормить бульоном. А забудут дать бульончика — и загнется наш паралитик.