Ветер Безлюдья - страница 21

— А это все оплачивала тоже ты?

— Так быстрее.

— Ну и зря. Если ты не знаешь меня, то я не понимаю, зачем отдала деньги… А ты же не знаешь меня, правда?

— Почему я должна тебя знать? — Последняя реплика невольно заставила еще больше удивиться. — Мы что, когда-то уже встречались?

Знакомство могло пойти как угодно, но такого варианта я не ожидала. Гранид задумался. И смотрел неотрывно, словно не я его спросила, а он сам от меня ждал ответа. Выглядел он плохо — по-прежнему лыс, на лице не ни щетины, ни бровей, ни ресниц. Как объясняла врач — последствия лихорадки. Жуткая худоба лишила его каких-то особых черт, превратив всю голову лишь в череп с запавшими глазами, хрящом носа и длинной прорезью рта.

— Ты когда-нибудь бывала в городе Тольфа?

— Нет. Я всю жизнь прожила в Сиверске, и почти нигде не была.

— Даже в детстве?

— Даже в детстве.

Гранид откинулся на подушку и закрыл глаза. Разговор его утомил, бледность не уходила. И весь его вид был как иллюстрация опустошенности и разочарования. Голос прозвучал глухо:

— Я не смогу отдать тебе вложенные деньги…

— Да как скажешь. И мысли не было поднимать эту тему.

— Серьезно? — В тоне неожиданно прорезалась язва. — Вот такая ты вся бескорыстная? Тогда чтобы у тебя еще попросить…

— Э-э-э…

— Да, беги лучше отсюда, пока я не надавил на жалость, не выбил слезу и не попросил невероятного. Даже откровенные стервы лучше таких самаритянок, как ты, все отдающих просто так. Ненавижу бесхребетных…

— Сбегу с радостью, и можешь не переживать, надоедать не буду. Долечивайся на здоровье.

С чувством выполненного долга я пошла к двери, и уже на пороге он меня снова окликнул:

— Ромашка! Подожди немного…

Нехотя остановилась и обернулась:

— Это ты мне?

Глаза у Гранида были серо-зеленые, темные, — и он так меня ими высматривал, словно стену хотел пробить. Но мне действительно было это не столько удивительно, сколько все равно. Меня сейчас беспокоили другие вопросы, волновали другие люди и я жила в ожидании прорыва туда, в сказочное.

— Ничего. Последний раз хотел тебе в глаза посмотреть.

— Зачем?

— Убедиться…

Почему бы и мне не убедиться? Я достала наушники и включила в персонике музыку. Проверить на всякий случай, вдруг его мысли я тоже услышу? Переключив треки, поменяв вещание на прием радио волны и тв, даже выключив все совсем, оставшись только в наушниках — тишина.

— Будь здоров.

Работать приходилось усердней и усердней, и тратить уже не свои привычные четыре-пять часов на ролики, а все восемь, а в иные дни и двенадцать часов. Срок «к новому году» поджимал, и нужно было учитывать фактор возможных правок. В какие-то дни я радовалась, что на меня сейчас не свалились новые люди и встречи, что нет подвижек в трущобах, что больше не вызывает следователь, — я могла работать, не засоряя голову. А иногда расстраивалась по той же причине — что нет хода во Дворы, что я так и не приблизилась к разгадкам тайн, а время шло и ничего, кроме работы, не менялось.

Папа в один из визитов просил помочь с текстом и мне пришлось отказать из-за своей загруженности, и с маминым редактором тоже все было плохо — он увиливал от встреч, а в последних своих объяснительных письмах настоятельно просил согласиться с новыми условиями контракта и все подписать до нового года. Я ответила, что, как представитель автора, полностью разорву контракт из-за невыгодных условий. Когда мама об этом узнала, то впала в шок. И просила меня все исправить.

А я не знала, что делать.

Когда до нового года оставалось три дня, я уже предвкушала скорую свободу от заказов и отдых, наконец-то определилась со всеми подарками родным и все заказала.

Раньше я не могла позволить себе тратить деньги, которые были отложены на пенсию. Я работала, пополняла этот фонд, считала весь свой доход, стараясь оптимально распределить его по расходам, а теперь, когда он уже вскрыт, я без всяких переживаний, стала «запускать руку» в этот счет и свободно тратить остаток.

— Я пришла!

Полный рюкзак с продуктами на тумбу, на пол коробку со всей атрибутикой, куртку и шарф на вешалку, кеды скинула и заглянула в зал.