Ветер душ - страница 41

  Меня опустили до родной ровной поверхности, но уже чинно и плавно.

  - Ты че!? - с ходу заорал я.

  - Ничего. Все нормально, - спокойно ответил удивленный Игорь.

   Перевозбужденный до слегка лихорадочного состояния, попытался ринуться вверх вторично. Но боль быстро остудила шоковый пыл. При своем скользящем падении, я содрал свои лыжи: обе ладони и протер левую калошу. Очень удачно, надо сказать, если учесть высоту, с которой упорхнул.

   В лагерь ворвался напрочь рассерженный. Подлетел к Марковичу и отказался лазать с Галкиным. Тот говорил о командном зачете, считал, что молодых необходимо подтягивать до должного уровня. Но не за счет же собственной шкуры?!

  Да и травма накануне соревнований не сулила ничего хорошего. Опять растревожился мениск, вернулись мандраж и неуверенность в собственных силах. Архипову то что, а мне стартовать в полном порядке нужно. Я зачем тренируюсь!?

  Но соревнования прошли удачно. Одну трассу я выиграл у Витьки, но проиграл Амиру. Не удивительно, ему все проигрывают. А на вторую трассу хватило одного Удава с его перетягиванием кожи от зацепы к зацепе, да кое-как чемпионской резкости Амирки.

  Медленный Барановский, чуть не вздул Минбаева. Он прошагал трассу удивительно ровно, не останавливаясь, не суетясь. А чемпион частил в простом и колом стоял на ключах. Зато мы с Витькой выиграли связку, и я привез домой первый приз за чемпионство - маленькую, резную, деревянную шкатулку.

   По воскресеньям вереницы машин рыбаков и отдыхающих тянулись домой в Алма-Ату. Мы примечали их городские номера на бамперах и тоже хотели до дому. Чай, компот из сухофруктов и прочие походные блюда давно приелись. Молодняк мечтал о лимонадике и котлетах. Домой, на отдых.

  14.

  Школьных экзаменов действительно не устроили. Хотя кому-то из учителей очень хотелось показательной экзекуции. Зато нас отправляли в военный лагерь, и никакие старания не могли спасти от этой напасти.

  Посадили в снятые с маршрутов автобусы. Со всех школ города насобиралась длиннючая колонна, которая, не переставая, верещала гудками и мигала фарами. Малолетним участникам действа выдали точные деревянные копии автомата Калашникова.

  Бедовые парни по пояс высовывались из окон средств передвижения и угрожали расстрелом оторопелым прохожим.

  - Лягай бабка! - вопили хулиганчики, - отползай, отползай, стрелять буду.

  Старушки открещивались от будущих защитников, как от антихристов.

   Для нас разбили настоящий палаточный лагерь. Ехать до него недолго - км. двадцать. Место приятное - тенистые смешанные рощи карагача, тополей. Разбросали новобранцев классами по палаткам и тут же устроили общее сборище на земляном плацу.

  Не мешкая, командиры решили приобщить к хваленому армейскому быту. Давали понять, что живем в строгом армейском коллективе, и у него свои, мужские законы.

   - Мать вашу раз так и раз эдак! - орал при тысячном сборище полупьяный полковник.

   - Едрить вашу в корень и в задницу, - вторили чины на ставку поменьше. Понурой толпой мы стояли в незнакомом обличье и глотали новые знания.

  В первую же ночь хулиганчики набрались спиртного. Толпа молодняка развеселилась и ржала переевшими лошадями. Палатка 'б' класса ходила ходуном. Прибежал школьный военрук майор. Одет вояка оказался забавно - трусы, сапоги, майка в полпуза и фуражка с блесткой кокарды. Заставлял дышать прямо на него. При этом сам отдавал существенным перегаром.

  Утром перед общим сборищем демонстрировали падших алкоголиков. Причем, не только из нашего класса. В первую ночь напиться успели многие. Поливали штрафников отборным и безразборным военным матом. Им грозило вылететь из школы, и они давно перестали улыбаться.

  Но не случилось. После окончания сборов военрукам стало не до них. Разгневанные родители требовали призвать к ответу злостных пьяниц и матершинников - самих военно-вожатых. Завязалась порядочная буча. Полетели головы в отставных званиях. Тем наши неприятности и закончились.

  А пока мужичков гоняли по сопкам, заставляли рыть окопы по полному профилю и бегать марши. Но чаще прочего мы с сержантами грелись на солнышке за первым бугром у второй речки. Первая речка всегда оказывалась занятой. А высшие чины из лагеря выползать совершенно не в состоянии.