Ветер мщения - страница 23

У корней лежал Лизимах. Его белая шелковистая шерсть стала грязно-бурой, а в умных глазах светилось почти человеческое страдание. Он жалобно заржал, увидев Соню, и опять с тихим стоном уронил голову на сплетенные корни.

Девушка поняла, что конь уже не встанет: то ли ноги повредил себе, то ли позвоночник… Соня закусила губу. Она никогда не жалела людей — они сами виноваты в своих несчастьях. Но кони… Кони были ее слабостью. И вот сейчас боги поразили ее в самое уязвимое место. Окружающий мир исчез. Остались лишь страдающие глаза несчастного Лизимаха.

Что такое жизнь? Это лишь путь к смерти… Соня медленно вытерла широкое лезвие кинжала о хвою, аккуратно вложила его в ножны, взглянула последний раз в потускневшие глаза. Когда она повернулась к спутникам, на ее застывшем, словно маска, лице не было ни слезинки. Все молчали. Ирл хотел было по-дружески хлопнуть девушку по плечу, выражая таким образом сочувствие, но она отстранилась и побрела прочь, с трудом разгребая ногами густую грязь. Ей хотелось остаться одной, и все это поняли.

Соня пробиралась между вывороченных камней и поверженных деревьев по хлюпающей жиже, и в какой-то момент почувствовала, как шевельнулись волосы на затылке — будто кто-то легко провел рукой. Она замерла. Что-то сейчас произойдет!

Девушка поспешно проверила, все ли ее оружие при ней, и с раздражением подумала, что для одного дня впечатлений слишком много. Как будто кто-то задался целью от них избавиться. Только что-то ему все время мешало…

Но что это? Что за звуки? Будто гора встала на ноги и, громко чавкая грязью, не спеша протискивалась по каньону. Не раздумывая, Соня натянула тетиву и поспешила навстречу. Картина, открывшаяся ей за поворотом, пригвоздила ее к месту: грязь, булькая и вспучиваясь, сама собой собиралась в какую-то бесформенную гору, которая, меняясь не глазах, будто под руками невидимого скульптора, все больше становилась похожа на огромную безобразную обезьяну.

Соня замерла, со страхом наблюдая, как у чудища приоткрылись маленькие подслеповатые глазки, как вытянулись руки, и как оно этими руками неуклюже принялось выдергивать из своего «тела» обломки деревьев.

Потом вдруг закрутило головой — в разные стороны полетели комья грязи. И неуверенно, но упрямо, шаг за шагом, направилось в ту сторону, где ждали Соню ее ни о чем не подозревающие спутники.

Девушка смело выбежала навстречу чудовищу и быстро, одну за другой, выпустила в него несколько стрел. Что ж, с тем же успехом она могла стрелять в скалу. Зато монстр ее увидел, и его неумелые хаотические движения сразу обрели уверенность и целенаправленность. Чудовище двинулось к Соне.

Девушка поспешила к своим спутникам. Ей не пришлось ничего объяснять: люди увидели все сами. Но как двигаться в жидкой глубокой грязи? Хайрас тащил под уздцы Альдобранда, на котором маг с трудом удерживал бьющегося в истерике Дионео, а ирл бесцеремонно обеими руками подталкивал жеребца в мощный зад.

— Скорее! Скорее, проклятая кляча! — Хайрас дергал узду, но бедный конь и так делал все, что мог. Казалось, вся природа ополчилась на пришельцев, во что бы то ни стало решив их уничтожить.

Чудище неумолимо ковыляло вслед за ними, закрывая собой весь просвет в ущелье. Вдруг конь упал на колени, и седоки с криком полетели в грязь.

— Соннис! Спаси меня! Спаси! — рыдал Дионео тонким ломким голосом.

— Проклятье! — Агилульф приподнял коня под брюхо и дал ему хорошего хозяйского тумака. А живая гора, между тем, уже нависла над ними. Соня видела, как «обезьяна» подобрала мертвого Лизимаха и небрежно кинула его в свою широкую пасть, с угла которой тут же побежал ручеек крови на колыхавшееся брюхо. Похоже, кровь придала ей силы. А путников теперь могло спасти только чудо. Чудо! Соня хлопнула себя по лбу. Как же она не сообразила! Ее крик заставил вздрогнуть всех:

— Эй, старик, хочешь ты или нет, но тебе придется поколдовать! И чем быстрее, тем лучше! Слышишь?

— Да! Конечно! Ты же можешь! — Дионео кинулся к магу и вцепился в его грязный плащ. Дрожащий Куфаронус повернул свое серое от ужаса лицо к чудовищу, и принялся что-то быстро-быстро бормотать, размахивая костлявыми руками. Соня с надеждой прислушивалась к его завываниям, но, повернувшись к «обезьяне», убедилась, что на нее колдовство не действует: как шла, так и идет себе по ущелью, уверенная в том, что ее добыча никуда от нее не денется.