Ветер нагваля, или Прощание с доном Хуаном - страница 7

Другое открытие было более личное. Я не мог остановиться в выборе чего-то одного. Я не задерживался надолго в какой-нибудь духовной группе, центре. Меня непрестанно влекла новизна и свежесть всё новых и новых открытий. Я много колесил по разным религиозным центрам и присматривался к их людям, но не находил своего. Глубоко в душе все эти привлечённые неким центром или общиной искатели оставались для меня чужими. Иногда пройдя вместе короткий путь, мне было грустно расставаться с ними. Я всё более чувствовал себя одиноким странником. Чужим, отрешённым и «ничейным». Конечно, шла и моя необходимая бытовая жизнь. Одинокий странник ещё не отшельник. Постепенно меня вынесло на всеобъемлющего мудреца Ошо. И в очередной раз захватило. Этот человек дал мне очень и очень много. Это отвечало моему стилю принять и пользоваться сразу всем накопленным духовным потенциалом и опытом поколений. Но через некоторое время я расстался и с Ошо. Его последователи попались на крючок своего же восприятия: они читают только Ошо, смотрят на видео Ошо, делают, умиляются, мыслят и поступают по Ошо. Я вновь чужой и одинокий.

Стал разрабатывать свои интегральные схемы. Любое описание религии накладывает на восприятие мира своё уникальное ограничение. И на определенном этапе мне становится тесно находиться в рамках одной конкретной схемы. Так, возможно, зарождался путь сновидений. Было и многое другое — знакомство с кришнаитами, шричинмойцами, буддистами, тренинги, семинары, беседы и пр.

Кришнаиты мне казались слишком экзотическими, христиане — раболепными, непримиримыми и всюду высматривающими происки дьявола; ошовцы — сладострастными, шричинмойцы — мягкотелыми «тряпками», асахаровцы — властолюбивыми, ивановцы — примитивными, йоги — горделивыми и самоуверенными и т. д. и т. п. Я всё-таки закопался в духовных учениях, завис.

…На миг я завис в воздухе. Это тот самый момент перед смертью, когда вся твоя жизнь может проскочить перед мысленным взором за секунду. Дёрнул купол, озираюсь вверх — кажется, раскрылся. И, вдруг, вспомнил, что всё это уже было. Буквально. Было во сне. Мой энергетический двойник уже парил, прыгал, считывал будущее, тренировался задолго до этого прыжка в осознанных сновидениях. А сейчас я только повторяю и проживаю наяву уже случившиеся в сновидении фрагменты накатывающегося на меня будущего. Ведь тело сновидения — это я сам. Вот почему мне было не страшно.

Так… сначала проверить, хорошо ли раскрылся парашют… Хорошо! Дальше… не забыть отключить запасной. Осторожно вынимаю из крепления шнур. Теперь главное — приземлиться. Но об этом не думаю. Я в полете! Как это похоже на полёты во сне! Точка сборки, как в невесомости, несётся, парит!.. Тащу стропы вниз, разворачиваюсь вправо, влево. Ощущение пустоты, шири, воздушных потоков. Чувствую себя пушинкой. Мне бы крылья! Я и так, как на крыльях. А внизу приближается рельефная карта земли. И время здесь другое. Меня заносит, ветер нагваля[3] несёт…

…Меня несло дальше по духовному пути. Собственно говоря, это ещё и не был путь, а хаотический поиск. Знакомство с учениями и их последователями: даосы, Гурджиев, дзен-буддизм, Шри Романа, дианетика, психоанализ, гештальт и трансперсональная психология… Именно Духу я обязан тем, что лечу сейчас в воздухе с пересмотренной копией своей жизни.

Копия жизни… После полного пересмотра я сжигал свой личный архив. Один в лесу у большого костра. Я дотащил сюда на тележке два тюка: фотоальбомы, старые письма, открытки, документы, дипломы, записи, дневники, грамоты, рисунки, видеокассеты, всю свою прошлую литературную писанину, напечатанные некогда в местной газетке рассказики. Теперь всё это мне не нужно. Всё, что когда-то хранил, берёг, собирал, было мило и дорого. Я прощаюсь со своим Эго. А то, чего доброго, как у пресловутого Карлоса, весь этот нелепый багаж отправится на коротких уродливых ножках за мной, станет преследовать и сдерживать меня на пути к Свободе!

Как же всё давно и недавно было! Как чья-то чужая посторонняя и странная жизнь. И есенинский «чёрный человек» тенью мелькает стороной за плечом. Идёт отслоение тягостных, ненужных эманаций. Огонь сжигает мои фотографии в разных обличиях и ролях, фото знакомых и любимых мною некогда людей. Уже сгоревшие в огне, они ещё долго держат изображение, словно не хотят со мной прощаться, затем чернеют, нехотя скручиваются и остаются уже только в моей голове. Но я их отпускаю. Навсегда.