Ветер с океана - страница 55

Первый танец закончился, и Катю перехватил Шарутин. По залу шла Анна Игнатьевна, Миша пригласил ее на танец.

— Век вас не видел, — сказал он, танцуя.

— Всего три недели, — поправила она весело.

— Неужели три только недели? Как же медленно шло время!!Вы не заметили?

— Нет, не заметила. У меня время всегда идет одинаково. А вот у Кати, с которой вы только что танцевали, время тоже замедлилось, она с нетерпением ждала этого вечера. И она часто вспоминала, как вы хорошо с нами работали. Мне кажется, вы произвели на нее впечатление.

— Мне это все равно, — сказал он равнодушно. — Я о ней не думал. Другая у меня на уме.

— У вас есть другая девушка? — сказала Анна Игнатьевна с сожалением. — Жаль Катю, она огорчится. А почему вы не привели с собой свою подругу?

— О вас я думал! С того дня, как повстречались у памятника, все о вас думаю. А когда вы посмеялись надо мной на воскреснике, так особенно!

Анна Игнатьевна попыталась освободиться, он не пустил. Танец был в разгаре.

— Почему вы меня не уважаете? — сказала она с упреком. — Чем я заслужила такое обращение?

Он смешался.

— Вот еще — не уважаю! Нет, серьезно — очень думал о вас.

Музыка кончилась. Анна Игнатьевна быстро отошла. Настроение Миши вконец испортилось. Катю окружили заводские пареньки. Шарутин опять где-то пропал. «К чертовой матери, — думал Миша, — наплюю на все и потопаю домой, нечего мне делать на чужом празднике.» Он пошел к выходу.

В вестибюле Анпилогова принимала от гардеробщицы пальто.

— Надо бы докончить разговор, Анна Игнатьевна, — подойдя к ней на улице, сказал он с угрюмой вежливостью. — Кстати, провожу. Ночью небезопасно, сами знаете.

Она кивнула головой. Несколько шагов они прошли молча. Потом он заговорил. Что она имеет против него? Слова его всегда мягкие…

Она сказала с досадой:

— Да не в словах дело. Вы нехорошо на меня смотрите.

— Смотрю, как на всех женщин.

— Именно. Как на всех женщин, за которыми ухаживаете. Для ухаживаний я вам не гожусь.

Нет, он и не думал за ней ухаживать. Ухаживания ему не по характеру. Пережиток, смешной в век равноправия. У мужчин с женщинами сейчас норма — договоренность, а не ухаживания. Он к ней — ты мне нравишься, давай встречаться. Она ему — можно встречаться или — не хочу, проваливай поздорову. И всё. Идеальная простота.

— Та самая простота, которая хуже воровства.

Он с насмешкой посмотрел на нее. Идеалов ищете? Между прочим, в любви и воровство — законно. Поцелуй украдкой, а если серьезное свидание, так запершись, по принципу: бог послал, никто не видал, а кто видел, тот не обидел.

— Это не мой принцип. Я женщина старой школы.

— Где вы, кстати, живете?

— Уже надоело провожать?

— Приятно идти, хочу продлить удовольствие.

— Живу в бывшем доме.

— Почему в бывшем?

— Разрушен очень. Третий год обещают приступить к восстановлению и третий год откладывают.

С проспекта Победы свернули на Кутузовскую. Анна Игнатьевна сказала, что с завода обычно возвращается этой дорогой. По зеленой, в цветах, Кутузовской прогуливаешься, как по саду. Миша согласился: улица хорошая, хотя на ней ни магазинов, ни кафе — для веселья такие улицы мало пригодны, а к прогулкам располагают.

Анна Игнатьевна свернула в плохо освещенную улицу. Сперва шли восстановленные дома, затем стали попадаться развалины. В руинах промелькнули две мужские тени. Анна Игнатьевна ускорила шаг. Миша сказал:. — Вы, оказывается, трусиха?

— Ужасная! Ночью иду домой, дрожу от каждого шороха.

— Со мной не боитесь?

— С вами я побаиваюсь другого.

Если бы она не сказала так, он вежливо довел бы ее до дому, чинно раскланялся. Вдруг озлившись, он схватил ее, стал целовать. Она вырвалась, побежала вперед.:

Он молча смотрел ей вслед. Болван, дубина безмозглая! На старуху польстился. Нужна тебе старуха! Он зашагал назад, удивляясь и негодуя. Вот уж невозможная баба, отбивалась, будто ее душили. Радуйся, что молодой парень тобой увлекся, ноги мне целовать надо, а не отбиваться, дуреха ты!

У дома, где мелькали тени, он остановился. Сдурел, совсем сдурел! Отпустил женщину одну в развалки. И она, идиотка, неслась, не помня куда!

Он побежал обратно по темному переулку. Липы шумели раскидистыми кронами. Он остановился, прислушался. Издалека донеслось испуганное восклицание. Он кинулся на крик. К Анне Игнатьевне приставали два подвыпивших парня, один низенький, другой повыше. Высокий схватил ее за руку, она вырывалась.